СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ РОССИИ
С.К.: Александр Андреевич, в одной из своих недавних статей Вы писали, что «Россия будет империей или её не будет вовсе». Сегодня распространено мнение, что эпоха империй закончилась. Началась эра смешения и глобализации. Но для чего нужны империи вообще? Зачем нужна империя русскому народу?
А.А. Проханов:
Вся история России - это история русских империй, история их распада, когда распадалась сама русская цивилизация и само представление о русскости. Первая империя, как говорит мой хороший знакомый профессор Кирпичников (археолог, который сейчас производит раскопки в Старой Ладоге) это Киево-Новогородская Русь – империя, которая оперировала гигантскими пространствами, умела по существу управлять континентальным пространством, состояла из массы этносов славян, угро-финов, варягов, степняков, тюрков и даже хазар. Эта империя носила мировой характер, не локальный и не региональный. Как только эта империя с великим престолом в Киеве стала уменьшаться и распадаться, когда в силу вошли антиимперские, федеральные и либеральные тенденции (хотя слово либерализм к той поре трудно приложить), распалось огромное русское пространство. Русские стали добычей оккупантов, они легли под копыта татарской конницы и по существу сама проблема существование России, русских и славян стала очень проблематичной в то время. Вторая империя, возникшая на Северо-Московских холмах, перестала существовать как целостность, и русский народ практически исчез в этом огромном вихре катастрофы в результате великой смуты, когда от Империи остались только осколки. Третья империя – империя Романовская, которая сформировала и родила великую культуру, венцом которой был Пушкин, грандиозных полководцев, святых, философов. Эта империя исчезла в феврале семнадцатого года, вместо неё возник один пепел. У русских исчез смысл существования. Россия, распавшись на Украину, на Кавказ, на Дальневосточную республику, Уральскую, Сибирскую республику, была обречена стать добычей соседних крупных цивилизаций. Четвёртая империя возникла, когда Сталин выдернул русскую цивилизацию из этой кровавой страшной бойни, вздел её на дыбы, сначала пинками, винтовками, а потом каким-то поразительным порывом, направил её в Европу, добившись ослепительной победы 45-го года. Когда эта империя рухнула под воздействием либеральных тенденций, мы получили то, что мы уже сейчас имеем – несчастную, обездоленную, обескровленную, отброшенную на периферию, с тридцатью миллионами русских людей извне страну, которая мучительным трудом нащупывает своё место и восстанавливает своё государство – оно строит Пятую империю. Поэтому это не голословное утверждение, что без Империи нет России. Это просто спокойный, трезвый взгляд на историческую очевидность. Россия как сильная, цветущая и процветающая, демонстрирующая высокие образцы культуры и высокие образцы цивилизации и образования страна – существует только в имперском контексте. Как только этот имперский контекст отрицается, Россия проваливается в чёрную дыру истории. С андроповских времён в недрах госбезопасности, в её аналитических отделах дискутировался вопрос об имперскости: нужна ли она Советскому Союзу или России; является ли имперскость страшным бременем; не взвалила ли на себя Россия непосильное для неё бремя управления пространствами окраин. Эта дискуссия продолжалась на протяжении может быть десятка или большего количества лет. В результате дискуссии было принято решение распустить империю. И перестройка, по существу это и есть технология сбрасывания окраин. Построение демократического государства, перестройка экономики – это не что иное, как сбрасывание окраин.
С.К.: Того азиатского
подбрюшья, о котором говорил Солженицын?
А.А. Проханов:
Азиатского подбрюшья, украинского подбрюшья, белорусского подбрюшья, верхушечной прибалтики, а вслед за сбрасыванием всего этого начали сбрасывать и Дальний Восток. И Росселевская дальняя республика готова была образоваться, и потекли сепаратистские тенденции по Волге, и татаро-башкирский сброс, а там и якутский сброс. Уж мы начали сбрасывать империю, так давайте сбросим её до конца, даже не до трусов, а до нага разденемся, тогда мы и получим садовое кольцо мощное, процветающее с центром в лужковской мэрии, русское государство населённое обормотами. Так вот, сбросили империю, а процветания не получили. Мы получили хаос, деградацию. Сбросили тридцать миллионов самых талантливых, самых пассионарных соотечественников, которые шли осваивать новые пространства – целину, среднюю Азию и т.д., и получили деградацию. И в мучительных дискуссиях, опять закрытых при Путине, была принята концепция имперского государства, опять запущены имперские технологии. И этот эксперимент оказался трагически неудачным. Россия и русские могут существовать только в имперском контексте, у них не было опыта существовать вне империи. Если кому-то хочется поставить опыт на русских и заставить их существовать не имперски, то этот опыт уже был произведён. Он кончился трагически – мы потеряли десятки миллионов жителей. Рассеяли, а по существу отдали в рабство другим цивилизациям, лучшую часть своего населения. Можно ещё раз произвести этот эксперимент. Можно заставить русских быть не просто имперским народом, а сделать из них растения, поставить над ними такой генетический эксперимент, превратить русский народ в фрукты или овощи, в редиски. Я думаю, что, в конце концов, можно вывести таких человеко-растений, как в фильме Кин-дза-Дза, «плюкан» - жители другой галактики превращали в кактусы. Можно эти эксперименты ставить до бесконечности. Я просто жалею, что часть милых моему сердцу людей продолжает настаивать на том, чтобы формировать в России республику Русь. Отступать оттуда, куда мы шли на протяжении веков... мне эта концепция кажется идиотической.
С.К.: Вы сказали, что в недрах путинских кабинетов вызревает опять имперская идея. Но Империя предполагает императора, не так ли? За тысячелетнюю историю центральная власть была предельно персонифицирована в лице Великого князя, царя или генсека. Сегодня снова заговорили о существовании некоего монархического принципа во власти. Возможна ли монархия в современной России как институт?
А.А. Проханов:
Франция стала империей при республиканском правлении, она завоевала колонии в северной Африке, и она при этом была республикой, там не было императора. Америка современная – это не династическое государство, но она является суперимперией. Я думаю, что Третий Рейх, который возглавлялся Гитлером, воевал за колонии - за империю. Однако, это не предполагало императора - это предполагало вождя. Потому что империя не обязательно должна венчаться императором, она должна быть централистской структурой. Империя предполагает централизм. Империя – это концентрация ресурсов. В мире не хватает ресурсов. Никогда не хватало. И теперь не хватает. Ресурсы самые разные. В первую очередь ресурсы ископаемые. Какими же идиотами и мерзавцами были последние большевики, если они отказались, например, от уранового месторождения в Казахстане - драгоценного месторождения, на котором можно было бы сейчас строить проект атомной альтернативной энергетики. Каким надо быть кретином, что бы отдать потрясающее месторождение Тенгиза на казахстанском Усть-юрте. Я был первым, кто пришёл туда вместе с буровиками, и видел как бурили первую газовую скважину на Тенгизе. Что надо было нести в своём сердце, чтобы отдать Крым Украине, или отдать Беларусь. Культура – это тоже драгоценный ресурс. Ведь наряду с русской культурой существует северная русская культура, существует сибирская культура, дальневосточная культура, культура, соединяющая русских с тюрками, со средней Азией. Потрясающая культура южного славянства. Потрясающая культура русских, которые взаимодействуют с Кавказом. Вся великая русская литература – Пушкин, Лермонтов, Толстой, вся это феноменология любви русских людей к Кавказу порождала культурные всплески. Одним словом империи созидаются для того, чтобы концентрировать, а не рассеивать. И в этой концентрации появляется потрясающий эффект, не арифметический, а геометрический эффект увеличения возможностей.
Вернёмся к сталинской - Четвёртой империи: Советский Союз не предполагал императора, он предлагал централизм. Я думаю, что создание Пятой русской империи вовсе необязательно предполагает императора, это условность. Даже эта форма несколько старомодна, несколько архаична. И сам централизм, о котором я говорил, он тоже не может быть свирепым, он не может быть тем же централизмом сталинским - мы не выдержим второй раз такого давления на нацию, на народ, на пространство. Централизм сегодня может быть обеспечен не с помощью НКВД, карательных отрядов и ГУЛАГа. Централизм может быть просвещённым. У него есть другие технологии - средства массовой коммуникации. Политтехнологи решают эту проблему гораздо гуманнее и гораздо эффективнее, сохраняя человеческий контингент, правильно его выстраивая. Поэтому я считаю, что пятая империя должна быть обязательно увенчана императором, но когда мы говорим об императоре, это конечно такой образ, образ вождя, лидера, светоносного, духовного русского политика, который объединит вокруг себя растерзанные пространства.
С.К.: Власть
декларирует суверенитет, государственные цели, чуть ли не имперские
ценности.
Но экономика России строится по принципам далеким от любого
суверенитета. Как
вы думайте, что у наших правителей стоит
на первом месте бизнес или идеология?
А.А. Проханов:
Путин в своих федеральных посланиях сформулировал концепцию власти, которая распадается на два элемента - на экономический базис, который строился на либеральном основании и был запущен этими господами – Гайдаром и реализован Грефом и Кудриным. Этот базис предполагает вымывание всех русских национальных накоплений на запад и подпитка нашими ресурсами западную цивилизацию. Этот курс был разработан так называемый Шентонский консенсус, он был разработан в Штатах, он имел своих эмиссаров, он пришёл в Россию и был реализован в Ельцинские времена. Он подчинил русскую экономику мировым, а главное американским задачам. Над этим базисом Путин возвёл такую патриотически-державную надстройку – сильное государство, патриотизм, сильное общество, чуть ли не имперское. И с каждым посланием этот дуализм сохранялся. И к сегодняшнему дню этот дуализм достиг невероятных разрывов, когда возгонка такого державно-патриотического стояния превращается в огромный мыльный пузырь, не имеющего под собой базиса. Это купол, который не имеет колон. Этот купол неизбежно должен рухнуть и разрушиться, если не построить колонны. Колоннами здесь является то, что я называю развитием. Накоплены огромные деньги, накоплена потребность народа в развитии. В эту огромную щель, образовавшуюся между державно-патриотической идеологией и либерально-экономическим базисом, должны быть вброшены эти ресурсы развития и тогда эти два элемента будут сведены воедино. Я думаю, что власть она с одной стороны алчна, она движима меркантильными соображениями финансовыми. Во многом Газпром движим вот этими соображениями абсолютно корпоративными, а не национальными. Но мне кажется, у власти появился инстинкт выживания, она понимает, что она не выживет, если не запустит механизм развития, - если помимо чистой экономики, причём экономики компрадорской, не будет введена национальная идея развития. Поэтому у меня есть надежда.
С.К.: Парадокс: власть
в России, вроде бы состоит из представителей народа, а действует в
ущерб ему?
Это же не марсиане нас атаковали в 90-е годы. Советские министры,
депутаты,
красные директора – вмиг оказались ворами и предателями. Как так могло
случится? Как сделать так, что бы такого больше не повторилось?
А.А. Проханов:
Ну, это было постоянно. Чем занимались первые русские князья, когда распалась империя? Они приглашали на Русь татар, хазар, кипчаков. Они пренебрегали интересами своего народа, отдавали на разорение врагам русские цветущие города, торговали полонянками, славянками, т.е. это не внове русским людям. То же самое было и во время второй империи рюриковичей. Что делал Грозный, когда он громил, и безжалостно уничтожал Новгород, Тверь и Псков! Разорения были страшнее, по сравнению с татарами, когда он покорил Казань. Я думаю, Пётр Первый обходился с Россией не лучше, чем Сталин. Поэтому вожди всегда смотрели на народ как на инструмент достижения своих тех или иных целей. Правда, у одних вождей были национальные цели, как у Петра. Он строил национальную империю, а не набивал себе карманы. Он искал денег, чтобы на эти деньги создать новые полки, новую артиллерию или построить новый русский флот. А нынешние ищут денег, чтобы на эти деньги купить себе в Лондоне предместье или создать целое поселение на лазурном берегу. Воспитание национального чувства в правительстве – это очень долгий и мучительный процесс, и, если этот процесс оказывается недостаточным, властитель мгновенно превращается в скотину. А сколько писали наши писатели народники о кулаке, который гнобил свой собственный крестьянский мир и окружение, но наряду с этим возникали в русской среде поразительные правители, поразительные духовидцы, поразительные вожди и лидеры. Гермоген, например, который по существу и был праотцом новой романовской династии, или Димитрий Донской, Александр Невский - недаром они святые. Это пример такого служения, такого поразительного бескорыстного самоотверженного служения народу, стране и церкви, что ему могут позавидовать любые другие народы. Русское сознание пронизано православием, пронизано идеей служения, идеей государственной жертвы, государственного героизма и подвига. Это сознание никуда не исчезло, оно живёт в народных представлениях о власти. И сегодняшняя во многом аморальная, безнравственная, антирусская, антинародная власть просто ждёт этой проповеди. И я думаю, что культура обратится к власти с этой проповедью.
С.К.: Ясно, что
русские являются государствообразующим этносом. В какой форме и в какой
степени
русский национализм должен быть востребован властью. Что вы
подразумеваете, когда
говорите о «национальной элите»?
А.А. Проханов:
Это мучительный вопрос. Взять хотя бы русский национализм,
что это такое? Ходить в косоворотках или в сапогах? Употреблять только
русскую
кухню, кулебяки и щи? Или окрошку с квасом? Что же такое русский
национализм? Я
считаю, что русский национализм – это и есть имперскость. Если есть
русский
человек, который мыслит категориями имперскости -
он и есть настоящий русский националист.
Русский народ сформировался в огромной имперской работе. Ему историей
дано
задание имперское, и он как русский, имперскообразующий, не просто
государствообразующий народ, и выполнял эту миссию. Поэтому русский
националист
– это человек мыслящий себя имперским, а не узкорегионально –
московским, или
вологодским, или вятским. Я думаю, что вот эти региональные русские
культуры не
отрицают того что они так или иначе порождали великих имперцев. Скажем
на что
уж казалось бы такая закрытая, замкнутая, суверенная поморская
культура. Но
именно поморская культура породила Ломоносова. Именно на поморской
культуре
Пётр первый формировал своих флотоводцев, строил свой океанический флот.
С.К.: Это был тяжёлый
и мучительный процесс. Чтобы строить большие европейские корабли,
пришлось
насильно уничтожить морские поморские кочи, на которых они ходили и в
Англию и
в Швецию.
А.А. Проханов:
Это верно, а разве не мучительный процесс вообще втягивания в империю. Конечно в империю втягивали не добром, не пряником. А что, разве православная вера, которая пришла на Русь она не была имперообразующей верой. А после крещения Руси. Произошло две вещи – с одной стороны появился киево-печерский патерик, первые праведники, а с другой стороны возникло знаменитое восстание волхвов, т.е. восстание язычников жестоким образом подавленное князем Владимиром и его последователями, когда по Оке, по Каме, по Москва-реке плыли плоты.
С.К.: Возможна ли в
России подлинная демократия, не такая которую мы все почувствовали на
своей
шкуре в 90-е годы? Или народ наш нуждается в поводыре с железным пестом
и
всякая форма народоуправления влечет здесь хаос?
А.А. Проханов:
Я вообще не знаю что такое демократия. Это вопрос не ко мне. Я поездил по миру, я видел мир, Европу, Америку. Я не знаю, являются ли эти формы демократическими, потому что современным западным миром правят не президенты, не парламенты, а закрытые узкие сообщества: разведывательные, финансовые, эзотерические, магические. Вот смотрите, обнаружила разведка в Ираке оружие массового поражения, доложила президенту и парламенту США, что Садам Хусейн готовит ядерное, химическое и бактериологическое оружие, и все обе палаты как один проголосовали за войну. Но когда разгромили Ирак, не оказалось этого оружия. Сейчас американцы разработали планы ударов, чуть ли не ядерных по Ирану, но разведывательное сообщество сказало, что там нет оружия, и парламент распустил эту инициативную военную группу. Разведывательные сообщества организовали, как я думаю, теракт 11-го сентября в Америке. С помощью этого акта по существу произошло изменение всей внешней и внутренней политики. То есть не демократия, не парламенты, не партии правят миром, а другие институты - закрытые институты. Ну вот, в России мы построили парламентский мир, провели первые съезды горбачёвские. А что мы получили в итоге. Мы получили кошмар, хаос. Поэтому Путин вынужден был подморозить эту демократию, он должен выставить опять централизм, свести эту демократию к мнимым процедурам. И выборные процедуры у нас сейчас мнимые. Я не хожу на выборы. Я не демократ по натуре своей. Мне кажется, нам предлагают демократические формы только потому, что они на Западе, и через эти формы нам предлагают западное влияние. Тот, кто поддерживает эти западные образцы и политически, и культурно, и мировозренчески, тот на Западе пользуется какими-то благами. Тот, кто не поддерживает, как например я, называется мракобесом, человеком мрака, тьмы, подвергается остракизму. Я сказал Вам что, по моему убеждению, государство должно быть централистским. Однако, централизм должен быть просвещённым. Он не должен быть свирепым. Он должен опираться на сложные теории управления.
С.К.: Александр
Андреевич, номер «Трибуны русской мысли» с Вашим интервью выйдет в свет
в канун
президентских выборов. Переход власти - традиционно это политически
опасный
период для такой страны как Россия. В чем опасности текущего момента?
А.А. Проханов:
Я думаю, что власть заинтересована в том, чтобы главные компоненты путинской политики не подверглись бы трансформации в следующие периоды с Медведевым. Власть прилагает колоссальные усилия, не силовые, а политтехнологические, для того чтобы эта передача произошла наиболее гармонично и успешно. Власть провела несколько мощных политтехнологических комбинаций. Она тот авторитет и ту социальную энергию, которой обладает Путин, и которая рассеяна в виде обожания к нему, через Путина аккумулировала и закачала в Единую Россию. Теперь эту энергию Единая Россия закачивает в Медведева, наполняя его этой энергией. Обычно эта энергия, как и энергия электрическая, при передаче на расстояние ослабевает, т.е. действует коэффициент потерь. То есть обожание к Путину, оно не всё влилось в Единую Россию. Поддержка со стороны нации к Единой России уступало поддержке Путину. Теперь поддержка Медведева через Единую Россию будет уступать поддержке Единой России населением. Медведев, получая путинскую энергию через каналы партии, нуждается в дополнительном насыщении. Недаром Путин дал согласие стать премьером, доливая ковш энергии в медведевский котёл. Патриарх тут же включился, как бы благословляя этот тандем. То есть Медведев набирает энергию для того чтобы его избрали на выборах, но его избрание это не абсолютно решённый вопрос. Выборы будут проходить на фоне подъёма цен, увеличения дороговизны, раздражения населения. В игру входят такие тяжеловесы как Зюганов и Жириновский. Могут случиться какие-то аварии, катастрофы. Поэтому вопрос передачи власти в России всегда мучительный и деликатный. Но я думаю и в Америке выборы, которые сейчас будут проходить, будут не менее мучительны. Смена республиканского правления на демократическое тоже связано с рядом потрясений. Были войны иракская и афганская. Значит надо будет выводить американцев из этих стран. А выход из этих стран американского контингента войск это резкое усиление Ирана, это ослабление Израиля - американского союзника. Так что смена власти это очень сложный и мучительный процесс, и не только для России. В России смена власти часто происходила не без помощи яда, кинжала, расстрелов и переворотов. Я вот сейчас перечитал Ветхий Завет, еврейские цари резались детьми. Это сплошное убийство отцов детьми в еврейском царстве древнем. И у нас Александр 1-й существу попустительствовал убийству своего отца, Екатерина мужа загубила, Пётр Первый забил хлыстом на дыбе своего родного сына. Поэтому династические вещи они сложны и очень мучительны. Сталин, - как дрался за власть. Сколько голов полетело в момент захвата им власти и в момент поддержания им этой власти. Поэтому, если сейчас Медведев получит власть, не обременяя себя отсекновением голов, в прямом или фигуральном смысле, для него это будет большая фора. Он всегда сможет говорить с народом не как человек, который захватил власть разрушив что-то, а как человек получивший её легитимно.
Но конечно не всё так просто. Экспромты будут. Россия всё-таки страна гигантских противоречий, а эти противоречия с 90-х годов достигли невероятных размеров. Сейчас эти противоречия путинской политики ушли в глубину, они не рассосались. Это как такие нарывы, которые живут, они дремлют в русском теле и неосторожное поведение, неосторожный политический манёвр, особенно верховной власти может сразу эти болезни и нарывы разорвать. Вот и эта схватка спецслужб, которую мы наблюдаем, это очень опасный симптом. Поэтому передача власти должна произойти таким образом, чтобы не всколыхнуть эти нарывы, не взрыхлить это как бы слегка закатанное катком путинским поле, что бы не было перевеса одной группировок над другой. Чтобы не возникли ощущения реванша. И современные политтехнологии, в том числе и медведевские, направлены на то чтобы сохранить этот баланс, сохранить эту внутреннюю органику этой путинской власти, раздать всем сестрам по серьгам, упрочив своё положение личное, не отдавая власть Путину. Я думаю, что у Путина власти не будет. Медведев должен быть сильным президентом, а не слабым. В России не может быть сейчас слабого президента. И никакого национального лидера духовного, никакого имама, никакого махатмы быть не может. Должен быть сильный централистский властитель.
С.К.: Государство,
Империя не обойдутся без элиты. Однако в России существовало всегда две
элиты –
светская и духовная и соответственно существовало два
народа. Вы упомянули самого выдающегося
представителя элиты 19-го века – Пушкина. Но вот другой представитель
русской
элиты того же времени - Серафим Саровский. И если одна часть народа
говорит «Пушкин
– это наше всё». То другая часть народа говорит «Батюшка Серафим – это
наше всё».
Да и в то время Преподобный Серафим Саровский, к которому приходили
тысячи
паломников, и Пушкин, как все дворяне
чаще говоривший по-французски, принадлежали к разным элитам и не только
не встречались,
а возможно и не знали друг о друге. Да и
сейчас, я думаю, наверно, недавно почивший в Бозе, старец Николай с
острова
Залит, не знал о выдающемся музыканте Растроповиче и других богемных
звёздах.
А.А. Проханов
Я думаю, что старец Николай Гурьянов с острова Залит знал о существовании Растроповича и Вишневской, потому что за три месяца до своей кончины он мне прислал своё благословение на наши публикации против ИНН, он читал наши газеты и другие газеты, которые ему доставляли. И он был очень осведомлён. И я думаю, что монахи Псково-печерского монастыря очень осведомлены о том, что делается в мире. Конечно, они не читают бульварных газет и не смотрят как мы телевизор, но от паломников они узнают все проблемы нашего общества. А Пушкин же конечно принадлежал к дворянской элите, оторванной от больших массивов народа. Но у него была Арина Родионовна. Он знал прекрасно русский фольклор. Но мир, который его окружал, был миром московских и петербургских литературных салонов. Это Зимний дворец, балы, это встреча со своими единомышленниками. Конечно бывая недалеко от того места где Преподобный Серафим молился, в своём имении Большое Болдино, возможно Пушкин и заезжал в Саровский монастырь и знал о существовании великого старца. И даже в рисунке к своему знаменитому стихотворению «Отцы пустынники и жены непорочны…» можно в старце найти сходство со Старцем Серафимом. Также и в народе прижилась красивая легенда о том, что Александр Первый не умер, а ушёл в пустынь под видом Старца Фёдора Кузьмича. А сейчас я думаю всё гораздо конвергентнее. Сама Православная церковь с одной стороны патронирует отшельников, наших скрытников - катакомбщиков, а с другой стороны вхожа в Кремль и участвует в государственных процедурах. Закрытые миры сейчас в России сильно поубавились. Я часто езжу в Псков. Я бываю на папертях. Я слушаю, о чём говорит молва. Я вижу, сокровенная Русь есть, она присутствует. Там есть свои представления, свои ощущения конца. Выстроены свои мифологемы о будущем России. Есть свои пророки, свои юроды. Русь сокровенная существует. Она наполнена такими же, как мы с вами. Среди юрода может быть бывший профессор университета, а священник, который ушёл в глухую деревню и там строит храм, может оказаться бывшим полковником прошедшим Афганистан. Так что эти два мира сейчас соединяются.
С.К.: В недавнем
интервью журналу «Собеседник» Вы сказали: «За меня пишут два
литературных раба....
Оба сумасшедшие, и я поддерживаю в них огонь безумия. Агентурные
донесения для
подпольного патриотического центра пишет третий. А передовицы для
газеты
«Завтра» – четвертый. Не говоря уже об интервью, которые берёт пятый».
С каким
из ваших рабов мы встречались сегодня?
А.А. Проханов:
Сегодня вы встречались с рабовладельцем.
С.К.: В заключение, позвольте
от имени всех читателей и сотрудников журнала «Трибуна русской мысли»
поблагодарить Вас за столь содержательные ответы на наши вопросы и
пожелать Вам
здоровья и творческого многолетия! Что бы Вы пожелать нашему журналу и
нашим
читателям?
А.А. Проханов:
Чтобы он выходил часто. Вести журнал это большой подвиг. Чтобы он выходил как можно дольше. Потому что много прекрасных журналов рождаются и тут же уходят. Нет денег, нет средств. Это раз. И конечно мне бы хотелось, что бы ваш журнал был вот таким стимулом объединения всего русского мира. Он сейчас - разрознен, наполнен внутренней смутой, внутренним беспокойством. Я думаю, что русский мир во всём своём многообразии, во всей своей красоте, имея гигантский порыв в прошлое, имеет такой же порыв в будущее. И соединение этих компонентов, мне кажется, - это задача такого крупного издания.