Николай Александрович ТРОИЦКИЙ
(название условное)
День освобождения России от коммунистического рабства уже наступил. Однако День становления новой России еще не пришел. И здесь мы позволим себе высказать некоторые соображения, которые могут оказаться кстати строителям новой российской государственности, но отнюдь не претендуют на статус конкретных рецептов, и уж тем более не должны быть восприняты в качестве докучливых нравоучений.
Начнем с того, что резкое и для многих неожиданное изменение политической обстановки в России в начале 90-х годов привело в смятение бывшее советское общество. К этому времени основная его масса почти смирилась с противоестественными условиями существования, узаконенными за 70 с лишком лет правления партийной олигархии. И не мудрено, когда на протяжении трех поколений, не останавливаясь ни на минуту, работала адская машина подавления личности, попрания таких собственно человеческих качеств, как мораль и нравственность, определяющих бытие человека в правовом обществе. Не говоря уже о духовности, как высшем проявлении человеческого существа. Эти основополагающие понятия с откровенной наглостью были подменены «советскими» эквивалентами, суррогатами типа морального кодекса строителя коммунизма. Время от времени эти идеологические извращения подновляли или перекрашивали, приспосабливая под текущие, порой абсурдные, но всегда низменные цели правящей верхушки.
Самое страшное, что эти иезуитские установления были обязательны для всех без исключения видов интеллектуальной деятельности, всех жанров литературы и искусства. Тот, кто отказывался подчиняться правилам «игры», был обречен на безмолвие, других подвергали остракизму или безжалостно уничтожали. Остальные послушно исполняли назначенные им роли в дьявольской пьесе, поставленной на одной шестой части суши: те — превозмогая себя, иные — не испытывая угрызений совести.
И когда неожиданно распахнулись двери свободы, она встретила бывшую советскую интеллигенцию в состоянии, которое нельзя охарактеризовать иначе, как дьяволиадой: одних — потерявшими дар слова, других — клянущими себя за проявленное малодушие, третьих — в растерянности от потери щедрого антрепренера. Именно в таком состоянии морального, нравственного и духовного опустошения оказалась российская интеллигенция, элита которой по своей сути призвана была представлять духовный потенциал нации и по своей традиции должна была генерировать концепции ее государственного развития.
Тех же, кто не склонил головы и не потерял способности работать во благо России, осталось так немного. Они, понятно, не смогли сдержать напор сначала еще робкого ручейка, а теперь уже широкого потока бывшей партноменклатуры, оторванной было от лакомого российского пирога, но очень скоро принявшейся с удвоенной энергией расхищать национальное достояние. Этот поток, продолжающий пополняться четвертым поколением россиян, которое выросло на ядовитой почве советской идеологии, вольно или невольно вовлек современную Россию в так называемое мировое сообщество. Причем не в качестве великой державы, и даже не в качестве его равноправного члена. Сделав этот шаг и не руководствуясь собственной концепцией государственности, Россия была вынуждена в обмен на кредиты принять как нечто, само собой разумеющееся, систему рыночной экономики, скроенную по меркам западной демократии и прав человека. Мало того, новый апостол сообщества Ф. Фукуяма трактует эту систему не только как завершающую фазу развития общественных отношений, но и как идеальную форму государственности, прототипом которой преподносится сосуществование капитала и частного предпринимательства в США.
И тут невольно возникают вопросы, навеянные в том числе и скорбными воспоминаниями о роковых последствиях услуг, которые были оказаны Сталину «союзниками» накануне окончания и после войны. Не слишком ли часто благожелательные иноземцы протягивали и продолжают протягивать руку с внешне бескорыстной помощью и правителям России, и ниспровергателям ее государственности? Так ли уж эта помощь бескорыстна? Может быть, есть смысл трижды подумать, прежде чем ее принимать? И не лучше ли в поисках пути становления новой России ориентироваться не на западные прописи, а на богатейшее отечественное наследие?
В самом деле, сейчас Россия в предрассветных сумерках пытается ощупью обойти многочисленные ухабы на пути к рыночным, то есть капиталистическим отношениям по западному образцу. Путь этот, однако, освещается не солнечными лучами соборности христианского Востока, но люминесцентными лампами эгоцентризма Запада, высвечивающими по обочинам зловещие призраки беззакония, коррупции, организованной преступности. Такое состояние не мало способствует по крайней мере двум негативным тенденциям: усилению центробежных настроений в регионах и оттоку интеллектуальных кадров.
Но путь этот в том оформлении, как теперь, не имеет здоровых корней на исторической почве России. Он не мотивирован ни философскими и духовными исканиями русской интеллигенции XIX — начала ХХ столетия, ни установлениями православия, ни национальными традициями русского народа, ни многовековым опытом российской государственности. И этот путь, и события 1917 года, и последовавшее за ними лихолетье суть следствия и проявления болезненных человеческих наклонностей, стимулированных ханжеской буржуазной идеологией или доведенных до последней степени уродства марксовыми, ленинскими, сталинскими и другими коммунистическими теориями, которые ввергли многих в соблазн вхождения в земной рай неограниченного материального достатка, комфорта и плотских наслаждений в обмен на отступничество от принципов морали, нравственных и духовных устоев.
В последние годы от власть предержащих все чаще звучать призывы разработать новую идеологию земли Российской.
Но, помилуйте, зачем же ломиться в открытые двери? Такая идеология давно существует. Только, может быть, она кого-то не устраивает теперь так же, как и прежде? Ведь подобного рода призывы не новы, мы слышали их и от советского руководства.
Эту идеологию называют русской идеей. Это она споспешествовала Александру Невскому. Это она благословила Дмитрия Донского. Это она вдохновила Ивана Сусанина. Это она подняла народ русский на борьбу с Наполеоном. Это она владела сердцами и умами миллионов людей, вставших на борьбу против Сталина. Это к ее помощи прибегнул трусливый и коварный тиран, в минуту нависшей над ним смертельной опасности взывая к «братьям и сестрам». Это она, а никак не идеология западной государственности, способна исцелить своей живой водой пораженные страшной болезнью душу и тело земли Российской.
Русская идея — это система идей, представлений, понятий и одновременно концепция развития российской государственности, представляющая собой совокупный продукт осмысления исторического, духовного, культурного прошлого одинаково великих и одинаково несчастных народа и государства. С другой стороны русская идея есть мотивированное этой идеологией внутренне осознанное представление каждого русского человека, о своем национальном достоинстве, о своей сопричастности судьбам одинаково великих и одинаково несчастных народа и государства, собравшего и объединяющего другие его народы. Обе эти составляющие русской идеи суть взаимосвязанные, взаимозависимые, взаимопроникающие, взаимопобуждающие.
Тысячу лет назад, после крещения Руси Владимиром Мономахом, из утробы ее, родилась и начала жить своей особенной жизнью Русская земля. Трудны были роды ее, не простым оказался и ее путь. Шло время. Разрушительные ураганы с Востока и Запада налетали на нее, внутренние катаклизмы сотрясали ее до основания. Но каждый раз она возрождалась и продолжала дорогу. Со временем множился ее народ, вместе с нею, как единый организм, деливший все тяготы ее пути. Накапливался родовой и государственный опыт, свято чтимый и бережно хранимый, передававшийся из поколения в поколение и малыми, и великими земли Русской. Создавалась ее история, формировались национальные традиции. Многое со временем менялось. Менялся быт, различавшийся, конечно, в разных общественных слоях. Единственное, что оставалось незыблемым, — это фундамент православия, на котором зиждились моральные и нравственные устои русского народа. На этом же фундаменте крепло национальное самоосознание, помимо прочего почти отождествлявшее понятия народ и государство, почти не различавшее степени ответственности за судьбы России простого русского человека и государя-императора. Но, конечно же, не в смысле бредового тезиса об участии в управлении государством каждой кухарки.
Постепенно оформлялось общественное самосознание интеллигенции. Осмысление ею исторического пути Российского государства, ее духовные искания как раз и привели к зарождению и последующему развитию русской идеи. Ее активными разработчиками и страстными выразителями были такие выдающиеся представители русской культуры, как К.С.Аксаков, А.К. Толстой, С.Н. Трубецкой, Ф.М. Достоевский, о. Павел Флоренский и многие, многие другие, бывшие перед ними (и, может быть, даже не подозревавшие о своей причастности к ее разработке) и последовавшие за ними, неся и развивая мысли и чаяния предшественников через годы тяжких испытаний. Они разнились, иногда существенно, по исходным посылкам и следствиям своих умозаключений, но цель их поисков была единой — осуществление справедливого и достойного человека государственного устройства России, которое должно обеспечить благоприятные условия духовного и нравственного развития личности.
Конечно, мы учитывали огромную разницу между ситуацией в России конца прошлого века и той, что имела место в Советском Союзе в наше время, в период 40—50х годов. Мы учитывали, что концепция российской государственности, намеченная русскими интеллектуалами, уже стала было воплощаться в начале века во вполне осязаемые формы делами Витте, Столыпина и, как это ни непривычно теперь звучит для уха соотечественника, делами самого Николая II, в частности выступившего с миротворческими инициативами в межгосударственных отношениях, которые далеко опередили свое время.
Мы учитывали, что все эти воплощения, так или иначе реализовавшиеся в период между японской и германской войнами, не могли не вызвать все более растущей тревоги Запада. Убоявшегося не только и, может быть, не столько мощного подъема экономики России, сколько цельности новой идеологии российской государственности, которая уже начала овладевать массами российских тружеников и в перспективе представляла угрозу идеологии государственности западной. И дальновидный Запад приложил достаточно усилий для ликвидации этой угрозы как непосредственно, так и руками разного толка явных и тайных ниспровергателей; последний удар нанесли большевики во главе с Лениным.
В результате февральских и октябрьских событий и предшествовавшей им смуты в обществе были не только с корнем вырваны ростки новой российской государственности. Оказалась на десятилетия повергнутой та составляющая русской идеи, которая сплачивала в единое целое народ и государство. Мировоззрение и мировосприятие основной массы русского народа, за много веков впитавшего нравственные установления православия, запечатлело в себе образы благоверных князей Бориса и Глеба и не позволило воспротивиться убийцам. По их подобию десятки миллионов россиян во главе со своим последним государем с лишком пополнили череду известных и безвестных мучеников земли Российской. Отечество обратилось в безжалостную мачеху, а любовь к нему народа — в ненависть к режиму.
Теперь режим пал. А идеология земли Российской, концепция российской государственности, русская идея, выдержав все, что было уготовано ей перенести, осталась. Она живет в виде своего богатейшего философского наследия. Она живет в виде своих теоретических построений и практических рекомендаций. Она живет в виде позитивного опыта своей реализации, в том числе и в новейшей истории. Она живет в традициях православия, помимо прочего подразумевающих соборность, то есть, в частности, единение нации. Она живет в трудах и делах элиты отечественной интеллигенции, в частности и в особенности В.А. Коптюга, Д.С. Лихачева, А.С. Панарина, А.И. Солженицына ее наиболее ярких современных представителей. Наконец, она живет еще в сознании большинства простых людей земли Российской.
Трагический опыт искоренения, или даже забвения русской идеи более чем достаточен. Поэтому задача российской интеллигенции состоит совсем не в поисках новой идеологии. Святой ее долг — влить новое вино в старые, но надежные меха русской идеи подобно тому, как это сделали в свое время интеллектуалы «второй волны». И главные усилия интеллигенции при выполнении этой своей благородной обязанности должны быть приложены к свершению великого подвига очищения личности от коммунистической скверны. Прежде всего — самоочищения, а затем и возрождения в каждом и в обществе в целом полурастоптанных и полузабытых морали, нравственности, духовности. Вне следования этим основополагающим принципам русской идеи не может быть и речи о достойном становлении России в ряду других государств. На первых же порах важно повышение общей человеческой культуры, приведение ее к таким хотя бы количественным нормам, когда каждый сможет ощутить себя вправе участвовать в общественном и государственном строительстве.
Много опасностей, помимо уже отмеченных, подстерегает российское общество на пути становления новой государственности.
Одна из них кроется в том, что уровень жизни интеллигенции в современной России, особенно гуманитариев, призванных одухотворять общественные и политические процессы, уровень их материальной и бытовой обеспеченности невообразимо низок. Однако нынешняя российская интеллигенция имеет неизмеримые преимущества, находясь в гуще жизни. И эти преимущества ни в коем случае не должны быть сведены к минимуму экономическими удавками, которые, взамен политических, в любой момент могут быть наброшены и своими, и иноземными власть и деньги имущими.
Другую опасность представляет, на наш взгляд, экуменизм. Это, вообще говоря, позитивное движение вряд ли найдет отклик у православных христиан России в обозримом будущем. Однако наш опыт позволяет усомниться в искренности западных апологетов экуменизма, во всяком случае светских. В их представлении вектор этого движения должен быть направлен на Восток, а не наоборот. Кроме того, они преследуют далеко небескорыстные цели, зачастую не имеющие ничего общего с религией. В этом же ряду стоит явно различимая опасность экспансии российского общества разного рода эзотерическими учениями, могущими посеять недобрые семена в еще не окрепших после тяжелой болезни душах.
Наконец, еще одна опасность имеет глобальный характер. Она исходит от так называемого научно-технического прогресса. Его отрицательные последствия нависли над планетой свинцовой тучей экологической катастрофы, а народу России грозят еще и катастрофой генетической.
Окончим на этом… Окончим пожеланиями гражданам России и, в первую очередь, элите российской интеллигенции. Пожеланиями исцеления российского общества от перенесенной болезни советизма. Пожеланиями восстановить нравственные и духовные начала народа и на этой основе построить новую Россию, Россию без большевиков и эксплуататоров, свободную Россию, свободную для всех граждан — от самого великого до самого малого. Пожеланиями оправдать веру наших отцов и пройти со светильником Слова трудный, мучительный, но неизбежный путь становления российской государственности, не обремененной ни великодержавным шовинизмом, ни раболепием перед моделями государственности западной. Пожеланиями воплотить русскую идею в Великую Россию, которой будут уступать дорогу другие народы и государства не из опасения ее военного могущества, а преклоняясь перед духовным богатством ее интеллигенции и нравственной чистотой ее народа.