Смысл
бессмысленной гражданской бойни.
Виктор Владимирович АКСЮЧИЦ
философ, богослов, публицист,
народный депутат РСФСР (1990—1993),
действительный государственный советник 1-го класса
Ленин в отличие
от своих партийных коллег
понимал, что высшие революционные идеалы
– это фикция для затуманивания умов, кляп в рот оппонентам. Он
маниакально,
вопреки воле большинства членов своей партии и ЦК, толкал партию к
государственному перевороту. Его поддерживал только Троцкий. Накануне
восстания
Ленин шантажировал соратников по руководству партией: «Если
вы сейчас не согласитесь со мной и Львом Давидовичем, мы пойдём к
матросам». Менее радикальные идеологические силы – эсеры и
меньшевики,
либеральные партии, антигосударственно настроенная интеллигенция –
также следовали
генеральной
линии идеологической мании, разлагая культуру, общество,
государство,
подвергая фальсификации жизненные ценности. Большевики подняли власть,
которая
пала, и рухнула она вследствие длительного разложения устоев. Захват
радикально
идеологическими силами государственной власти был
назван социалистической
революцией, механизмы которой были
необходимы
для завоевания всех сфер жизни.
В революции 1917
года утопия подчинила реальность – большевики победили
потому, что были
самой утопической силой, то есть самой беспринципной и маниакальной.
Власть
захватывает партия идейных маньяков,
которым нужна мощь государства для насаждения власти идеомании.
Революционные
партии раскололись: все периферийные идеологические силы были отделены
от
большевиков, ибо были не нужны на авансцене борьбы и впоследствии были
последовательно
уничтожены. Во имя укрепления власти в руках большевиков Ленин идёт на
разрыв с
другими революционными партиями: эсеры и меньшевики изгоняются из
правительства, затем из Советов. Учредительное собрание, в котором
большинство
эсеров, разгоняется. Вскоре идеологические попутчики подвергаются
поголовному
истреблению. Вождь большевиков использует программы своих оппонентов
после
того, как они выдворены с политической арены. Сталин впоследствии
воспользуется
этим приёмом, заимствуя программы уничтоженных соратников по партии. В
политике
правящего режима утверждается всеобщая беспринципность. Критерием
нравственности становится «революционность»: нравственно то, что служит
делу революции.
С октября 1917
года в России
устанавливается режим идеократии –
власти партии идеологических маньяков.
Если тоталитаризм – это всевластие государства, партократия – власть
какой-то
партии, то идеократия – это власть ложной идеологии над государством,
обществом,
человеком. Партия как субъект
идеологической экспансии подчиняет идеологическому заданию
государство,
общество, сознание и образ жизни людей. Победивший марксистский
коммунизм
(марксизм-ленинизм) – самая тотальная и радикальная доктрина,
нацеленная на
разрушение христианской цивилизации и традиционных устоев жизни. Мания богоборчества неизбежно является
и наиболее человеконенавистнической – «как
один умрём в борьбе за это». Воплощение радикальной утопии всегда и
везде
вызывало огромные разрушения и наибольшее в истории истребление людей.
Россия с самого
начала рассматривалась большевиками в качестве
плацдарма мировой революции. Основная задача на
захваченном плацдарме – мобилизовать все ресурсы для всемирной
экспансии идеократии. Богатейшие материальные,
культурные, человеческие ресурсы России были брошены на создание
бастиона
коммунизма. Впоследствии каждая захваченная идеократией страна
превращалась в
опору для дальнейшей экспансии и мирового господства (всемирной
революции). Закономерности действия носителей идеомании
во всех странах оказываются одинаковыми. Везде
разрушаются экономика, природа, культура, приносятся бесчисленные
человеческие
жертвы, ибо только так можно создать бронированный кулак для завоевания
мира.
Эти круги ада опознаются в любой коммунистической стране.
Российская
история ХХ века и определилась
борьбой идеократии с органичными формами жизни. Вскоре после октября
семнадцатого, большевики поняли, что коммунистическая утопия
воспринимается
большинством населения враждебно, она отторгается на генном уровне.
Русскому
народу изначально были чужды основы тоталитарного строя: привычка к
механической дисциплине и жестокость (на чём пришёл к власти мирным
путём
Гитлер). Поэтому для захвата страны им пришлось развязать красный
террор и
кровавую пятилетнюю Гражданскую войну. На ленинском
этапе партия идеологических маньяков захватывает государственную
власть, в
стране насаждается идеократия. При сталинизме
идеократия подчиняет все сферы общественной и личной жизни. Система
тотальной лжи и насилия нацелена на превращение людей в идеологических
маньяков
(перековка). Неподдающийся человеческий материал (враги народа)
подлежит
ликвидации, что обусловливает необходимость перманентного большого
террора. При
этом невиданные человеческие жертвы свидетельствуют о том, что
навязываемая
идеология абсолютно враждебна русскому народу.
В развязанной
большевиками Гражданской
войне Белое движение было обречено,
ибо не было народным и не могло им быть. Оно было организовано
общественными
слоями, веками находившимися в отрыве от народа, и в критической
ситуации эту
пропасть преодолеть было невозможно. Духовному помутнению общества
Белое
движение не смогло противопоставить подлинное возрождение национального
духа.
Не было образа будущего, и не было ответов на новые исторические
вызовы. В Белой армии было много героев и
выдающихся патриотов
России, которых не могло быть по определению в Красной армии. Но нет
оснований
считать, что Белая армия не виновна в своём поражении в Гражданской
войне.
Большинство командиров Белой армии были республиканцами либо
непредрешенцами.
Лидеры Белого движения не осознали, что лозунга «За Россию единую и
неделимую»
недостаточно для победы в крестьянской стране, а крестьяне в массе
своей были
инстинктивными монархистами. Даже Троцкий признавал, что если бы белые
выступали за «крестьянского царя», то красные потерпели бы поражение.
Белые не
смогли интегрироваться с многомиллионными крестьянскими восстаниями,
которые
временами были основной угрозой большевистскому режиму. Более того, не
преодолев
пропасть между простонародьем и «элитой», следовательно, не ощущая
жизненные
интересы крестьянства, белые нередко осуществляли против крестьян, не
желающих
воевать в их армии, жестокие репрессии (особенно в Сибири).
Не обошло
разложение и низовые сословия.
После крушения монархии, потери веры, от безысходного отчаяния в
крестьянстве
прорвалась агрессия. С попранием
святынь всё предстало лживым и обманным. Эта ситуация
благоприятствовала
деклассированным элементам, которых достаточно во всяком обществе во
все
времена, но которым в нормальной жизни указано подобающее место. Асоциальная голытьба мобилизуется,
организуется и направляется большевистскими комиссарами.
В деревне жгли
усадьбы, рушили храмы,
раскулачивали и разворовывали по преимуществу антисоциальные
элементы. Народные массы некоторое время занимали
пассивную позицию. Крестьянское большинство не сразу ощутило
смертельную
опасность большевизма, но когда разобралось – было поздно. Это
состояние людей,
попавших вдруг в гибельные условия не по своей вине. В сложившейся
ситуации
крестьянство было способно только на разрозненное спорадическое
сопротивление.
Вместе с тем локальные крестьянские бунты были главной опасностью для
Советов,
поэтому подавлялись отборными большевистскими силами с наибольшей
жестокостью.
Крестьянские
массы оказались вброшенными в
катастрофическую ситуацию и не смогли быстро различить настоящих
врагов.
Союзников не было, и не было реальных возможностей совершить скорый и
верный
выбор. Ведущие сословия царской России обрекли крестьянство на
многолетнюю
кровавую борьбу с большевизмом. Слабость крестьянства во многом
объясняется
двухвековым закабалением, отсутствием авторитетного голоса Церкви, духовным блудом интеллигенции. Крестьяне
проявили равнодушие к судьбе своей Родины в решающий исторический
момент,
одержимые социальной местью, склонностью к безответственной вольнице и
хаосу,
что не являлось проявлением национального характера, но было
болезненной
реакцией на трагическое положение. Основная же вина за активное и
долголетнее разрушение
русской государственности лежит на ведущих сословиях.
Таким образом,
вину за происшедшее в равной
мере несут все классы и сословия России. Наиболее велика вина
культурного слоя,
ибо в нём созревали и им внедрялись в народ идеи, которые определили
трагический ход событий. Особенно тяжкий грех лежит на интеллигенции,
которая
на протяжении предреволюционного столетия последовательно
раскрепощала духи, овладевшие Россией в 1917 году. Надежда
Яковлевна
Мандельштам описывала внутренние причины и мотивы продажности
интеллигенции,
большая часть которой стала служить большевикам не за страх, а за
совесть: «Психологически всех толкал на капитуляцию
страх остаться в одиночестве и в стороне от общего движения, да ещё
потребность
в так называемом целостном и органичном мировоззрении, приложимом ко
всем
сторонам жизни, а также вера в прочность победы и вечность победителей.
Но
самое главное – это то, что у самих капитулянтов ничего за душой не
было».
Так трагически
раскрывались последствия
претупления культурных сословий через незыблемые устои, последствия
предательства и разложения таких далеко не абстрактных идеалов, как
вера, долг,
служение, честь. Разрушение священного центра национальной
государственности
мгновенно превратило жизнь в ад.
В период
Гражданской войны и военного коммунизма идеократический
режим пытается решить несколько задач. Структура
государственной власти реорганизуется в целях идеологической
экспансии в России и за рубежом. Создаётся жёсткий
репрессивный аппарат: ЧК, Части особого назначения (ЧОН), Красная
армия,
институт политкомиссаров. Выковывается стержень режима – партаппарат.
Предпринимается попытка идеологического
блицкрига – быстрого захвата всех сфер жизни до того, как они
смогут
организоваться для отпора, – в этом цель политики военного
коммунизма. Наносятся судорожные, жестокие удары по силам
потенциального сопротивления – в первую очередь по крестьянству и
Церкви.
Государство становится воинственно
атеистическим. Православие осознаётся как главный духовный
противник
режима. Происходит окончательное объединение сил, враждебных духовным
основам
нации – русскому Православию.
Защита и укрепление
первого плацдарма
идеократии в Гражданской
войне Россия потеряла
до 18 миллионов человек, в то время как в Первой мировой (Великой
войне, как
тогда её называли) – 2.5 миллионов. Были зверски замучены тысячи
священников и
церковных иерархов. За годы Гражданской войны было разрушено или
отобрано более
40% церквей (к 1941-му – до 90%). Промышленное производство динамично
развивавшейся
страны упало на 96%!!! Сельскохозяйственное производство – на 40% -
55%!!!
Страну покинули около 2.5 миллионов представителей духовной,
культурной,
научной, военной, предпринимательской и политической элит.
Всё это говорит
о том, что народ сопротивлялся
чужеродной идеологии, для насаждения которой отмобилизованные отряды
громили
поочередно разрозненные слои общества. Для полной победы режиму
пришлось
привлечь «интернационалку» (Ф.М.
Достоевский): решающую роль в Гражданской войне сыграли патологически
жестокие
карательные отряды из сотен тысяч инородцев. Интернациональный
люмпен – денационализированные и асоциальные слои
были спаяны большевиками для захвата России.
Русское
православие и богоборчество*
Противостояние
коммунизму со стороны
православного народа началось после того, когда на Церковь обрушились
свирепые
гонения. Но даже в годы Гражданской войны в народе и у его духовных
пастырей
недоставало осознания инфернальной сущности коммунизма.
Свидетельством
этого являются документы Поместного Собора Русской Православной Церкви
1917–1918 годов и послания патриарха Тихона.
Собор
не был готов дать надлежащей
оценки новому режиму, который уже в 1918 году планировал полное
уничтожение
Церкви. Большинство церковных деятелей видело в большевиках
разбойников,
узурпаторов и гонителей Церкви, но не противохристианскую силу,
планомерно готовившую истребление Церкви и духовную гибель
человечества. Хотя
сущность коммунизма к тому времени достаточно проявилась в учении его
основоположников и в бесчеловечной практике, на Соборе раздались только
отдельные обличительные голоса. Протоиерей В.И. Востоков назвал
социализм-коммунизм «антихристианским движением», «антихристианским
злым явлением». Вину за распространение этой «заразы» он возлагал
на
русскую интеллигенцию, в том числе и на церковнослужителей. Он призывал
к
всенародному покаянию за «наше попустительство развитию в стране
злых учений
и насилия». Но такое глубокое осмысление коммунизма ещё не было
доступно
иерархам и православному народу. Предложение протоиерея В.И. Востокова
вынести
от лица Собора разоблачающее суждение о «тлетворности учения
социализма»
не получило поддержки.
Патриарх
Тихон впервые обличает
кровавые беззакония в послании от 19 января 1918 года: «Опомнитесь,
безумцы,
прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только
жестокое
дело, это – поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню
гееннскому
в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни
настоящей –
земной… Анафематствуем вас… Заклинаем и всех вас, верных чад
Православной
Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в
какие-либо общения: “Изъмите злаго от нас самих” (1 Кор 5:13)».
Здесь
революционное беснование адекватно определяется как поистине дело
сатанинское.
Судя
по происходившему на русской
земле, огненные слова патриарха нашли небольшой отклик в душе
православного
народа. Но и святитель характеризует основную пагубу времени как соблазн
чувственных земных благ, тогда как в России разгулялись бесы
гораздо более
зловещие. В последующих посланиях патриарх анафематствует совершающих
насилия и
убийства, оскверняющих святыни, посягающих на церковное имущество, но в
них не
разоблачается инфернальная сущность коммунизма-большевизма.
Патриарх
квалифицировал новый режим как власть кесаря, порождённую
силами мира
сего, в то время как режим государственного атеизма уже проявил
себя как
радикально богоборческий.
В
конце 1917 года большевики отобрали у
Церкви землю, имущество, учебные заведения. Ленин непревзойдён как
теоретик и
практик богоборчества. Религиозная сфера была предметом его
сугубой расстрельной
опеки. 20 января 1918 года Ленин подписал декрет СНК «Об отделении
церкви
от государства и школы от церкви», где сказано: «Никакие церковные
и
религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав
юридического
лица они не имеют… Все имущества существующих в России церковных и
религиозных
обществ объявляются народным достоянием». В начале 1919 года по
личному
указанию Ленина по всей России кощунственно вскрываются и выбрасываются
мощи
святых. Конфискуются церковные здания и богослужебные предметы, которые
верующие могут получать у государства только «в пользование»; церковная
организация и иерархия не признаются законом, закрываются духовные
учебные
заведения, начинаются гонения на верующих.
Во
исполнение этой директивы по всей
стране начались разгромы и ограбления храмов, преследование
духовенства. 30 мая
1919 года Ленин пишет записку в Оргбюро ЦК, где требует исключить из
партии
верующих, изъять из продажи «книги духовного содержания, отдав их в
Главбум
на бумагу». С этого начинается жёсткая антирелигиозная цензура. Для
разгрома Церкви используется инициированный большевиками голод в
Поволжье. «Попов
надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать
беспощадно и повсеместно. И как можно больше.
Церкви
подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады»
(Ленин 1 мая 1919 года, Дзержинскому). Религиозные праздники настолько
донимали
вождя, что по поводу празднования дня Николая Чудотворца 25 декабря
1919 года
он указывает: «Мириться с “Николой” глупо, надо поставить на ноги
всё чека,
чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за “Николы”».
В 1920
году Дзержинский в письме к Лацису утверждал, что без помощи ВЧК с
попами
справиться будет невозможно. Отныне карательные органы становятся во
главе
атеистов и безбожников в борьбе с религией.
При
разгуле открытого богоборчества
патриарх Тихон наотрез отказывается благословлять Белое движение, а по
отношению к большевикам пытается занять позицию умиротворения. В
послании от 26
июля 1918 года он пишет: «Мы, служители Христовой Истины, подпали
под
подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции,
направленной, якобы, к ниспровержению советского строя. Но мы с
решительностью
заявляем, что такие подозрения несправедливы, установление той или иной
формы
правления не дело Церкви, а самого народа… “Повинуйтесь всякому
человеческому
начальству в делах мирских” (1 Пётр 2:13)… не подавайте никаких
поводов,
оправдывающих подозрительность советской власти, подчиняйтесь и её
велениям,
поскольку они не противоречат вере и благочестию».
Большинство иерархов Церкви стремились остановить кровопролитие и сохранить церковную организацию, поэтому они не обличали антихристианского и богоборческого характера большевистского режима явно, искали с ним компромисса в то время, когда его действия вопиюще противоречили вере и благочестию христиан. Это свидетельствовало о непонимании сущности той силы, которая обрушилась на Россию и Церковь. При богоборческом режиме невозможно сохранить церковную организацию, пытаясь ублажить его компромиссами и славословиями. Всеобщее заблуждение относительно природы коммунизма и было решающей причиной того, что духовные силы России оказались ослабленными, раздробленными и разгромленными поочередно. В этот период сложилось двусмысленное, компромиссное отношение православных людей и церковного руководства к режиму государственного атеизма, периодически воспаляющегося до богоборчества. С одной стороны, это отношение вобрало традиционное для русского общества неразличение духов зла, с другой же – закладывало основы двоемыслия в будущем, ослабляло духовное противостояние богоборчеству. Впервые проявилось, что попытки церковного руководства (ради сохранения церковной организации) занять умиротворительную позицию по отношению к большевистскому режиму не приводят к смягчению гонений. За годы Гражданской войны было истреблено около тридцати епископов, тысячи священников, десятки тысяч мирян.