О
ДЕРУСИФИКАЦИИ САМОСОЗНАНИЯ БЕЛОРУСОВ
(Тревожные
размышления вслух)
Иван
Алексеевич Чарота
доктор
филологических наук, профессор,
академик
Сербской Академии наук и
искусств,
Международной
Славянской Академии наук,
образования, искусства и культуры,
зав.
кафедрой славянских литератур
Белгосуниверситета (Минск)
Все мы
наблюдаем, как неудержимо расширяется да разгорается война
цивилизаций,
война мировоззрений, война идей и идеалов,
война опорных смыслов бытия, война кодов сознания, война
духовно-нравственно-психических
моделей человека....
И
охватывает она весь мир. Имея уже
очевидные результаты. Вряд ли кто-то
сможет опровергнуть утверждение, что на
глазах нашего поколения существенно
меняется самосознание многих народов глобально „перестраиваемого“ мира. Налицо утрата
разумного начала и контроля
разума, собственно самосознания – исторического, национального,
духовно-культурного…
Но я
собрался поразмышлять вслух не о других,
более или менее отдаленных, а о народе моем, кровно родном. И не могу
не
поделиться тревогой из-за того, что
у моих соотечественников-соплеменников
за последние два десятилетия – в итоге „перестройки“ советской и
глобальной –
самосознание подверглось весьма заметной деформации.
Приходится
констатировать, что массовое
общественное сознание граждан Республики
Беларусь, как и большинства постсоветских республик, все более
подчиняется идее Европы. Причём дело-то в
притягательности не идеи самой по себе, в её конкретно-историческом
содержании
или философской сути. Манящими, по прагматическим соображениям,
оказываются
всего лишь обещанные преимущества нового надгосударственного устроения
жизни на
континенте и, что особенно симптоматично, структуры, на которых будто
бы клином
сошелся свет – Европейский Союз,
Европейский
суд, Европейский Банк да плюс ещё общеевропейская денежная единица. А вожделенность их для
обедневшего после известных катаклизмов
большинства населения бывшего СССР изначально предопределялась и все
ещё поддерживается идеологемами
соответствующего рода: «европейский
стандарт», «европейский уровень жизни», «европейские ценности как
общечеловеческие», «передовая цивилизация Европы», «достижения
европейской
культуры» и, конечно же, «объединенная Европа», «общеевропейский дом».
Вследствие
такого мытья или иного катанья, в
Беларуси, прежде всего – среди
интеллигенции, уже в самом начале 1990-х годов нашлось немало тех, кто
с
энтузиазмом приступил к
капитальному «евроремонту» унаследованного дома
и соответствующему «окультуриванию» среды: их силами были
созданы Европейский гуманитарный
университет и просветительская организация
«ЕвроФорум», учреждена
«Европейская газета» и т.д. и т.п. –
«чтобы прояснить над Беларусью европейское
небо…» [1]. Кстати, предпринимались также
и активные попытки заменить кириллическую азбуку, которая, дескать, для
белорусов сужает горизонты, ограничивает
светлые перспективы интеграции в Европу…
Примечательно,
что содержание фоновых идеологем
вообще не подлежало хоть какому-то обсуждению, несмотря на то,
что в
каждом конкретном случае имелись поводы серьезные. Скажем, когда нам в
качестве
идеального предлагалось “открытое
общество”, стоило бы уточнять: для чего оно
должно быть открытым – для перевалочных баз чужого оружия и
наркотиков,
для распространения сатанизма, для культа силы, для
беспредела деморализации, т.е. для
разрушения тысячелетних традиций и
сформированного духовного генотипа? Да и когда декларировался
“приоритет прав человека”,
никто внятно не мог и даже не собирался объяснить,
как эти права
сочетаются с правами наций и народностей, т.е. с процессами национально-государственной
суверенизации в рамках существовавших объединений, равно как и с
присвоением
основных имущественных, да и гражданских в целом, прав новоявленными
олигархами. Пропаганда “передовой культуры и цивилизации”, опять-таки, a priori отвергала
опасения насчет того, что мы оказываемся в страшной зависимости от
кока-цивилизации, американской псевдокультуры, о которой автору этих
строк один старый сербский монах сказал
так: “Что
нам ихнее, когда у нас в каждом сельском доме сохранились культурные
ценности,
в несколько раз старше самой Америки?!” От себя добавим, ради уточнения: наша
славянская, православная культура – это понятие, производное от культа
иного,
нежели культ доллара или культ овечки Долли. И в этом её актуальность,
непреходящая значимость.
Да, несмотря
на все это и белорусов манили иные ориентиры, ведущие к
реальности, которую публицист,
соотечественник упомянутого монаха, без обиняков оценил следующим
образом: “Огромное
большинство народов мира уже окончательно утратило свои корни,
подвергшись
декультуризации. Вместо активного развития и созидания собственных
культур они
стали пассивными потребителями “интернациональных” суррогатов
утраченных
ценностей, то есть антикультуры “made in USA»
[2].
Особенно
опасным было то, что в сознании
большой части белорусов из желанной
европейскости как бы сама собой выпадала славянскость, на самом
деле
чрезвычайно важная для белорусской
“самости”. А у нас уже привычным стало,
что всё чаще славянская общность трактуется как абстракция. В лучшем
случае, как
произвольно выборочное сочетание – чего с чем, неважно. И потому
довольно
широкое распространение получили специфические «теории» этногенеза
белорусов не
как славян, а народа, сложившегося на балтском субстрате, по
специфической
литовской линии; или на субстрате ятвяжском, опять же специфически,
отдельно от
русских, формировавшегося… Незаметно
самоценным становился вопрос именно
о субстрате, а не формировавшейся
общности, в которой нынешние белорусы считались «русами»,
«русичами», «рускими», «русинами»,
«белорусцами».
Но
к нынешнему дню под воздействием
антирусских концепций уже выросло и воспиталось целое поколение граждан
“суверенной
и независимой” Беларуси, для которых в
связи с их страной, их согражданами не
имеют должного значения, а то и просто неприемлемы, понятия
“(бело)русскость”,
“составляющая русской цивилизации”, “сегмент/элемент русского мира” и
тем более
определение “Западная Русь”. Они почти безапелляцинно интерпретируются
как
свидетельства утраты собственного национального сознания в результате
влияния
“российской имперской политики и идеологии”. Так
что представители
этого поколения, особо не задумываясь,
легко могут разделять мнение небезызвестного
в среде белорусской «образованщины»
Яна Станкевича, который предлагал
«…отбросить смешное и вредное название «белорус» и назвать себя нашим
исконным
славным именем кривичи» [3]. Особенно вследствие того, что эта позиция
развивается и гуманитариями Беларуси наших дней. Причем даже с
усилением
антирусской-антироссийской направленности при любой интерпретации.
Например: “Заметим,
что названия “Белая Русь”, “белорусский”, “белорусец” по отношению к
нашим
землям появились только в середине ХVII в.
во
время войн Московского государства с Речью Посполитой. Видать, именно
от
московцев исходила инициатива назвать жителей
смежного государства [тех,
кто
исповедовал русскую (православную) веру] белорусцами. Потому
использование
термина “белорусы” было чрезвычайно удачным: это давало России
возможность
убедительно обосновать свою захватническую политику” [4].
Уже
четверть века у нас многие будто бы пекутся
о национальной идее. Но, как правило, имея
в виду не результат обобщенного
исторического опыта
нации, не коллективное самосознание народа, а всего лишь желаемое
актуальное
политическое настроение, которое можно выразить в лозунге, еще точнее –
в слогане, как сейчас говорят. И беспристрастному взгляду может открыться
реальность, без преувеличения, страшная: белорусы
не имеют и как бы не желают иметь общей идеи национальной, в
полном и
прямом смысле, а обходятся тем, что ориентирует на дробление,
вычленение
отдельных компонентов с подчинением партийным интересам, таким образом
способствуя не единению нации, а противопоставлению частей ее,
поляризации
(«шчырыя беларусы» – «прыхільнікі аб'яднання як знішчэння
беларускасці»),
провоцированию гражданской войны в специфических формах – слава Богу,
пока не
таких, как в Украине. Соответственно, ведя речь о системе координат, в
которой
должна бы начертаться белорусская национально-государственная идея, мы
никак не
можем обойти чрезвычайно опасно проявляющееся безразличие к ряду
важнейших
моментов, необходимых при здравом смысле для нормальной ориентации.
А
разговор на данную тему, собственно, заводить не имеет смысла без объективной характеристики
духовно-нравственного состояния, в котором оказалась «элита» нашего
общества. И
первое, что следовало бы выделить как определяющую черту сознания, –
это
растерянность. Впрочем, такая характеристика может трактоваться, с
полным
правом, как поверхностная. Не потому, что она
неверная, а потому, что отражает лишь видимое любому
незашоренному
взгляду частичное и внешнее проявление более серьезного и значительного
по сути
– общей потерянности, утраты
ориентации,
обусловленной всем произошедшим как за последние десятилетия, так и за
последний век.
Собственно,
размытыми оказываются едва ли не все начала, и прежде всего
этно-духовные, за
что белорусская интеллигенция несет ответственность, ибо не сохранила в
должной
полноте историческое сознание, не закрепила истинных представлений о
реально
существовавших и существующих основах и даже о
потребности в них.
Тем
более что дезориентированность многих «творцов идей» очевидна уже в
терминологии, в понятийном аппарате.
Взять хотя бы опорную для данного случая категорию
«нация/национальное»,
использующуюся, за редчайшими исключениями, некорректно,
поскольку о белорусском как национальном –
чего бы это ни касалось: языка,
культуры, истории, геополитики… – обычно речь ведется
по отношению ко всем временам, хотя на вопрос
о сформированности белорусской нации до ХХ столетия, пожалуй, двух
ответов не
может дать никто, кроме публицистов, которые первыми и единственно
определяющими считают факторы актуально-политические, а
объективно-исторические
разве что упоминают, да и то в
трактовке, ситуативно удобной, а на самом деле – искаженной до
вывернутости. Именно потому и невозможным оказывается найти
исторический идеал своей национальной государственности, поскольку
для одних он в Великом Княжестве Литовском (независимо от того,
насколько оно
было национальным, да и суверенным, самостоятельным государством), для
других –
в Белорусской Народной Республике (при всей её мифичности), для третьих
– в
СССР (с его, мягко говоря, специфическими
принципами определения суверенитета и решения национальных
проблем).
Так
что граждане Республики Беларусь вовсе не одинаково, а наоборот, весьма различно относятся
ко многим историческим событиям. Особенно
таким, например, как битва под Оршей
1514 года, разделы Польши в
1772-1795
гг., присоединение белорусских земель к России в 1793-1795 гг.,
польские
восстания 1831 и 1863 гг., великие войны
1812-1814, 1914-1918, 1939-1945 гг., а также к созданию Союзного государства, к
воссоединению Крыма с Россией, к провозглашению самостоятельности
Донецкой и
Луганской республик… И дело не в частных случаях психоисторической
девиации, а
в системном изменении представлений граждан современной Беларуси о
логике
истории, Божьем промысле относительно белорусов как народа и Республики
Беларусь как национально-государственного образования, о
фундаментальных
ценностях, о реальных приобретениях и утратах в прошлом, настоящем и
будущем.
Короче говоря, имеются вполне достаточные основания вести речь о некоей
деформации
самосознания белорусов современных по сравнению с предшествующими
поколениями.
Сопровождается она увлеченностью мантрами из слов с основами «европа» и
«евро»,
а также формированием иллюзорной картины мира.
Как
ни досадно, а приходится говорить об опасности специфической – не от
Интернета
зависящей – «виртуализации» сознания,
навязываемого современным белорусам, что замечается на разных уровнях и
во
многих аспектах, особенно по отношению к истории политической и
культурной: тут
и виртуальное Великое Княжество Литовское как белорусское (а не
Литовское,
Русское и Жемойтское…), и виртуальные герои белорусской истории
литовские
князья Витовт и Ягайло, и виртуальный покровитель белорусскости король
Речи Посполитой венгр Штефан
Баторий («Сцяпан
Батура»), и
виртуальные лидеры именно белорусского
национально-освободительного движения Тадеуш Костюшко и Викентий
Константин
(«Кастусь») Калиновский, и виртуальная толерантность в ВКЛ и Речи
Посполитой на
протяжении всех времен её существования, и виртуально
доминирующий на белорусских землях
Константинопольский Патриархат в новое время, и виртуальная Белорусская
Народная Республика начала ХХ века вкупе с виртуальной Радой БНР,
которая
заявляет о себе в начале ХХI
века, и виртуально
благотворное значение Брестской церковной унии, которая сформировала
виртуальную
национальную веру – униатство, и виртуальная Белорусская Автокефальная
Православная
Церковь в Америке…
Чтобы
избежать обвинения в досужем вымысле, приведем конкретную
иллюстрацию того, как ВКЛ и Речь
Посполитая виртуально сопрягаются и даже
идентифицируется с безоговорочно
идеализируемым Европейским Союзом: “Речь Посполитая двух народов – это
же был первый Евросоюз в Европе! В Речи
Посполитой в согласии жили разные народы, которые создали одно из самых
больших
государственных образований на континенте” [5].
Геополитический
аспект данной проблемы при существующих подходах оказывается
более чем условным, тоже
виртуальным. У нас, например, нередко можно было услышать и прочитать
следующее: “Мы принадлежим к региону восточносреднеевропейскому…»; «Мы
живем в
самом центре Европы», а в то же время: «Нам нужно возвращаться в Европу
– как
можно скорее!».
Не менее симптоматичны проявления этого
плана дезориентации большинства современных белорусов в парадоксально
сочетаемых «обнаружениях» нового центра Европы и стереотипных
утверждениях, что
уникальность Беларуси и её народа – в
статусе пограничья между Востоком и Западом.
Условный
европейский ориентир, который иллюзорно представлен выше любого
Александрийского
столпа, является определяющим не только для белорусских публицистов
отдельного
толка. Соответственно, особую значимость получила идея «центра Европы»
– именно
у нас. Посему и наука наша
сделала свое: “Белорусские
учёные провели новые рассчеты и с
большой степенью точности определили географический центр Европы. Он
находится
в Витебской области на юго-запад от Полоцка, рядом с озером Шо. Словом,
кто
бы и как бы ни высчитывал и ни искал
центр Европы, он-то находится в Беларуси!” [6].
А
власти, сначала замешкавшись,
затем тоже подключились и поставили
знак “Географический центр Европы”. Правда, не
рядом с озером Шо, а в центре древнего Полоцка... Может,
иным “еврозацентренным” на зависть.
Что
же касается положения «между», то как будто в ином положении чувствуют себя многие другие народы, включая
не только самых ближних по родству – русских и украинцев, а также соседей –
поляков и литовцев, равно как и словаков, словенцев, чехов, сербов,
болгар, румын, да и турок, в конце
концов…
Вроде
бы, все согласны, что нельзя спекулировать
на чувствах патриотизма, имеющих
незаменимую ценность тогда, когда
мотивируются настоящей любовью к родине,
желанием отстоять её достоинством. Но отнюдь не любовь и уважение к Белой Руси культивируется в процессе
глобализации.
Большинство устремлений глобализаторов-европеизаторов на нашем
пространстве,
как правило, сводится к дискредитации Русскости и Православия. Это, можно сказать, общий знаменатель. А
параллельно идет, активно и небезуспешно, полонизация с католизацией.
Достаточно вспомнить, как бывший главный
представитель Католической Церкви в Республике Беларусь, архиепископ
Казимир
Свёнтек открыто декларировал здесь: “Моя
программа – распространение
польскости на этой территории: нам следует как можно больше детей и
молодежи
отправлять в Польшу на экскурсии, на учебу, а из Польши сюда присылать
ксендзов
и монахов, нам нужно организовывать кружки поляков, курсы польского
языка...”
[7]. А
для полноты картины, пожалуй, не лишне добавить
и следующее: «… В
начале
1990-х годов делалось также иное: в костёлах на территории суверенной
Беларуси
были вывешены польские государственные флаги и портреты президента
Польши. Белорусское
правительство было вынуждено принять специальное постановление,
приказывая
убрать из культовых зданий государственные символы чужой страны, в
которой,
кстати, тогда уже начали печатать географические карты, на которых
Западная
Беларусь значилась как польская территория. О Казимире Свёнтеке
польские
кинематографисты сняли документальный фильм, который показывали по
польскому
телевидению и в котором Свёнтек говорил о своих планах полонизации
Беларуси, ни
разу не помянув имени страны, в которой он живет и работает. Я помню
последний
кадр этого фильма: лицо Казимира Свёнтека на весь экран и его слова:
«Естем
полякем” ( “Я – поляк!”). Лишь после того, как белорусское
правительство
выступило с жесткой оценкой такой политики католичества, в костелах
началась
“белорусизация” [8].
Что
собою представляет она, эта «белорусизация», кратко описать невозможно.
Однако
нельзя не обращать внимания на то, что ей сопутствует, а по сути
противоположно
– когда польское навязывается в качестве белорусского. Достаточно
упомянуть,
что на белорусской земле установлено множество памятников
Римскому папе Иоанну Павлу II (т.е.
поляку Каролю Войтыло), что памятники ставятся даже мрачнопамятному
«душехвату», униатскому архиерею Иосафату Кунцевичу, что из Польши на
нашу
территорию направлено действие спутниковый телеканал «Белсат» и
организовано вещание
белорусской службы «Радио «Полония», что в первые строки реестров
«белорусской»
славы вписывается польская шляхта ХV-ХIХ
веков, деятели
польской культуры… И не в качестве курьеза можно привести совсем свежее
впечатление: на канале Общенационального телевидения Беларуси (ОНТ,
23.01.15,
вечер) в качестве лекарства от мигреней рекомендуется «Полонез»
Огинского….
Конечно,
все мы должны учитывать, что определенный
(небольшой) процент населения Беларуси составляют этнические поляки,
значительно возросший буквально за последнее десятилетие и уже
достаточно
большой процент – католики. Спору нет, их национальные и религиозные
чувствства
должны уважаться. Но речь о другом: на
фоне, который нами бегло очерчен,
велась и ведётся фронтальная обработка
массового сознания в явно антиправославном и антирусском ключе. Вот, к
примеру,
её образчик (далеко не самый мерзкий): “Внешний облик православных
церквей
менялся более медленно. Может, такой неспешности способствовала
ортодоксальная
каноничность этой конфессии. Например, русские священники не могут
служить в
церкви, если на ней нет хотя бы одной цыбуліны
(Т.е. «луковицы». Здесь и далее курсив
наш. – И.Ч.). Когда в Гродненскую Каложу пустили верующих, её
настоятель
долго терпел, а потом нанял работников, чтобы те на Каложу тоже прышпандорылі...
цыбуліну. История эта закончилась тем, что батюшку с прихода сняли
и
отправили куда-то, как я слышал, в Тамбовскую губернию (...) После ХVІІІ
века наши земли вошли в состав Российской империи и
началась новая, очередная, эпоха. Католиков постепенно отстраняли от
активной
общественной жизни, Унию разогнали в 1839 году, храмы строили
исключительно
православные, а те католические, что еще остались, в большинстве
забрало себе тоже православное руководство
...» [9].
Силами
вот таких публицистов, а также недобросовестных
историков, у нас пугалом сделана «русификация» 1860-х годов и
национальная
политика советского периода. Хотя на удивление
мало говорится о том, как в ХVI –ХVIII
веках на всех белорусских
землях, а в 20-30-е годы ХХ века в Западной Белоруссии велась
целенаправленная
и жесткая полонизация, что подтверждается свидетельствами многих учёных, в числе которых и цитируемый
ниже специалист-академик по тому же поводу, что и упомянутый выше
публицист: “...
Когда в 30-е годы на замковой горе в Гродно были найдены основания
древнего
православного храма, то польские археологи по сути не
засвидетельствовали это
официально, ибо факт этот прямо противоречил односторонней польской
историографии, которая считала Гродно городом польским” [10]. Увы, такие результаты
– не в пользу русскости и Православия – на протяжении веков давало размежевание
Pax Slavia
Latina ↔
Pax
Slavia
Orthodoxa.
Но
это вовсе не
значит, что Православие
перестало быть основным и неотменным
идентификационным признаком белоРУССКОГО
этноса. Без него представители нашего этноса (не состоявшейся пока
нации), даже если сохраняют остальные
внешние атрибуты
принадлежащих к общности, формируют некие субэтносы
– белоПОЛЯКОВ, белоЕВРОПЕЙЦЕВ,
белоАМЕРИКАНЦЕВ…
Будем
помнить забывать, что игнорирование или
недооценка этно-национальных различий приводили к трагедиям весьма
крупного
масштаба. И следует признать, что историей были привнесены некоторые
различия
(это и территориальные разделы, и вероисповедные размежевания, и
соответствующие расхождения в ряде обычаев, и закрепление отдельного
языка, и
формирование самостоятельной литературы…). Однако еще более следует
помнить,
сколь опасно противоположное – когда
целенаправленно преувеличиваются различия, чтобы у различаемых стереть
память о
корнях и добиться, чтобы напоминания об этих корнях вызывали комплексы,
а в
итоге – ненависть и к ним самим, а ещё более – к сохраняющимся их
носителям.
А у
нас с конца
1980-х годов немыслимо
активизировалось и многими силами
стимулировалось столкновение различий, причем с убийственной
логикой: негативное советское – это
исключительно русское. В значительной
мере, особенно у молодого поколения, этому
оказалась подчиненной белорусская национальная идентификация. Временные
особенности её, понятно, зависят от всей совокупности
внешнеполитических, внутриполитических,
социокультурных условий. Но в нынешнем мире необычайно сильны прагматично-адаптационные устремления, и у
них поразительная динамика. Поэтому
особую значимость получает вопрос, каким
окажется основной вектор.
И
никак нельзя, соответственно, закрывать глаза на
то, что деформация самосознания белорусов может иметь результатом
дерусификацию. Ведь сейчас уже быть белорусом означает последовательно
и
категорично демонстрировать свою особенность и отдельность от русского
народа,
русской истории и культуры, непричастность к её традициям и духовным
ценностям,
различия в основных признаках, особенностях
национального характера и т.д.
И
всё это при том, что по большому счету (как
говорили мудрые, по Божьей воле), краеугольный камень национальной(!)
сущности
белоруса – русскость. Если этот камень убрать, сущности не на чем
держаться.
«Белость» сама по себе пропадет. Иными
словами, тогда не только о здоровом национальном самосознании, но и ни
о
какой национальности не может быть
речи.
Литература
1.
Cм.: «Каб праясніць над
Беларуссю еўрапейскае неба…” (На пытанні Алеся Разанава адказвае
славенскі паэт
Вена Таўфер) // Літаратура і мастацтва.
20.06.1997. С. 13-15.
2.
Калаич
Драгош. Третья мирововая война. М.: ИИПК «Ихтиос», 2006. С. 65.
3.
См.: Станкевіч Я.
Нацыянальны назоў
беларусаў // Беларускі студэнт (Прага). 1923. № 2-3. С.10.
4.
Хаўстовіч М. Шляхамі да
беларускасці.Нарысы,
артыкулы, эсэ. – Варшава, 2010. С. 197.
5.
Ян Забродскі. “Рэч Паспалітая двух
народаў – першы Еўрасаюз
у Еўропе!” /Гутарыў Мікалай Анішчанка // Літаратура і мастацтва, 4.05. 2007. С. 13.
6.
(Без подписи).«Дакладнасць тыдня» // Літаратура і
мастацтва, 11.10. 2002. С. 2.
7.
Цит. по: Гардун Сергій, прот. Яшчэ раз
пра
мову богаслужэння // Царкоўнае слова. 2008, № 4. С. 11.
8.
Там же. С.11.
9.
Валасевіч
І. Жыве на Беларусі Бог // Літаратура і мастацтва,
3.08.2007. С. 4.
10.
Астроўскі Ю. Беларусы: адзін народ і тры
нацыі? // Літаратура і мастацтва, 15.05.1992.
С.14.