Александр Леонидович Казин
доктор философских наук,
профессор
ПАЛ
ЛИ ТРЕТИЙ РИМ?
Верховная
власть в русской цивилизации
Государственники и
«свободолюбцы»
За последние годы на
пространстве Российской Федерации – оно же сокращенное пространство
Российской
империи и Советского Союза – произошли события, которые касаются не
только
государственного устройства страны, но и более глубоких
духовно-культурных пластов
её бытия. Как сказал бы князь А.М. Горчаков,
Россия сосредоточивается. Прежде всего, в 2007 году произошло
воссоединение русской православной Церкви, знаменующее собой
восстановление
духовного единства всего русского мира. В том же году на выборах в
российскую
Думу начисто провалились либерально-западнические партии – ещё более
безнадежно, чем на предыдущих. В 2008 году произошла фактически
наследственная
передача верховной государственной власти от В.В. Путина к
Д.А. Медведеву, с чем вполне был согласен
почти весь русский народ. Ровно через год произошла интронизация нового
Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, активно проводящего свою
церковную и
политическую линию. В декабре того же
года было подписано решение о создании единого таможенного устройства
России,
Белоруссии и Казахстана, с перспективой перехода к целостному
экономическому
пространству указанных стран. Наконец, в феврале 2010 года народ
Украины избрал своим президентом Виктора
Януковича,
что сулит новые возможности сближения искусственно разделенной
киевско-московской Руси. Всё это, вместе взятое, свидетельствует
о том, что мы «собираем
камни», раскиданные по бескрайнему российскому полю в результате
непродуманных либеральных
реформ. Россия – вместе со своими естественными союзниками и соседями –
медленно, но верно возвращается на
собственный цивилизационный путь, к своей национальной идее. Проще
всего эту
идею выражает народная пословица – живи не так, как хочется, а так, как
Бог
велит. В лучшие годы Империи её сформулировал граф С.С. Уваров –
православие,
самодержавие, народность. Что касается классической русской литературы,
то она устами
Ф. М. Достоевского заявила, что православие и есть наш русский
социализм –
своего рода «самодержавие духа».
На
другой стороне социально-культурного спектра
также наблюдается немалая активность. В середине первого президентского
срока
Д.А. Медведева американское русскоязычное радио «Свобода» старательно
предсказывает скорую «цветную» революцию
в нашей стране, конец
«эры Путина» и т.п. Ему помогают домашние свободопоклонники вроде «Эха
Москвы», «Новой газеты»» и других «рупоров демократии».
В определенном смысле ситуация несколько
напоминает конец 1980-х годов, когда «прорабы перестройки» боролись с
«агрессивно-послушными», «красно-коричневыми» коммунистами. Надо признать, что тогда либералы почти
победили. Я говорю почти, потому что, уничтожив
Советский Союз, они не добили Россию.
Ныне, кажется, они вознамерились довести своё дело до конца – опять под
лозунгами свободы и прав человека. Им мало твердить каждый день по
принадлежащим им радио- и телеканалам, что «патриотизм – это прибежище
негодяев»: они хотят воплотить эту идею в жизнь. Имеют место
попытки
рекламировать «другой» либерализм, «хорошую» демократию – главным
образом, со
стороны представителей партии «Правые силы». Странные люди: неужели
наша
национальная история их ничему не учит? Либерал-демократы совместными
усилиями
уже дважды на протяжении ХХ века разрушали историческую Россию. На демократическом Западе
также растет понимание того, что отнюдь
не всё благополучно и в «датском королевстве». Ныне уже очевидно, что
серьёзный
духовный и культурный – а не только экономический – кризис испытывает
сама
западная (рыночно-потребительская) цивилизация, казалось бы, уже давно
научившаяся
сочетать свободу со справедливостью. Крупнейший современный
американский
социолог И. Валлерстайн в недавней книге под названием «Конец знакомого
мира»
совершенно определенно говорит, что нынешний «мир капитализма» вряд ли
просуществует дольше пятидесяти лет. Ему вторит бывший кандидат в
президенты
США республиканец П.Дж. Бьюкенен, прямо назвавший свой
опубликованный в 2002 году труд «Смерть
Запада». Вот тут-то и зарыта собака:
переживая формально схожие социальные процессы, проходя отчасти общие с
Западом
фазы экономического и культурного развития, русская цивилизация в целом
идет по
другому пути, чем цивилизация евро-атлантическая. Я имею в виду прежде
всего
духовные критерии и цели.
Дух и политика
В современной России имеет успех
актуальный рассказ о том, как прибегает жена к мужу с радостной вестью,
что
нашла хорошее место на кладбище, правда дорогое, но занимать надо
срочно –
иначе перекупят. Специально для зарубежных читателей поясню, что речь
идет о непосредственности,
с которой воспринял навязанную ему власть денег доверчивый русский
народ.
Крест, меч и золото (духовная, государственная
и
экономическая власть) – вечный выбор
истории. У нас этот выбор совершался в
ХХ веке по меньшей мере трижды – в феврале 1917 года, когда власть
православного Царя была заменена властью буржуазных демократов; в
октябре того
же года, когда «человек с ружьем» (идея коммунизма) оттеснил «человека
с
рублем»; наконец, в августе 1991 года, когда ориентированные на
богатство бывшие
коммунисты под либерально-демократическими лозунгами снова пришли к
власти в
Москве. Во всяком случае, сейчас в идеологическом пространстве России
решается
вопрос о господстве над человеческой свободой и, следовательно, над
страной.
Дело в том, что принадлежащий к российской цивилизации человек
осуществляет в
своей деятельности глубинные принципы именно православно-русской
идеологии. Это
касается прежде всего его отношения к
богатству, власти и свободе. Богатство и все его аксессуары воспринимаются у нас скорее как соблазн, чем
как награда («не обманешь – не продашь»). Слово «свобода» по-русски
звучит
скорее как «с волей Бога», чем «гарантия прав человека».
В
социально-политическом плане это означает, что построение в России
либерально-буржуазного общества в
принципе невозможно. Самые скрупулезные расчеты на это оборачиваются
жестокой
утопией, колеблющейся между хаосом и мафией («гайдарономика» и т.д.).
Отношения
церкви, государства, хозяйства и личности в России всегда носили (и
носят до
сих пор) иной характер, чем на Западе. Православно-русская цивилизация
не
вырывает непереходимой пропасти между ними. Власть и народ в русской
исторической традиции – это части единой духовной паствы, каждая со
своей
миссией на этой земле. Великие московские соборы ХVI –ХVII веков и были практическим
разрешением вопроса о свободе, государстве и обществе в России. На всем
протяжении отечественной истории идея соборного единства (под разными
именами)
остается центральным образом Руси, в отличие от образа страны как
банковской
корпорации (Америка) или изящного салона (Франция). Даже в современных
условиях
приходится признать, что властная онтология на Руси с трудом меняет
свою
сакральную принадлежность, будь то имитация парламентской республики
или просто олигархическая «малина» с
гимном без слов.
Что
касается гражданского общества (по-русски – «земли»), то оно, как
обычно, находится где-то между вертикалью
государственной дисциплины (особенно утвердившейся после указа
президента о фактическом
назначении губернаторов из Кремля) и горизонталью коммерческого
самоутверждения. Капитализм – это
рыночные отношения, распространенные на все уровни жизни личной и
общественной
жизни человека. При либеральном капитализме в России продается и
покупается всё – тела,
души, депутатские кресла, ученые
и воинские звания, милицейские должности, государственные секреты,
дипломы
любых вузов, медицинские диагнозы, мигалки на машину… На ученом языке
это
называется системной коррупцией. Если на Западе протестантское
отношение к
денежному успеху фактически оправдывает (и в определенном отношение
упорядочивает) культ маммоны, то православное
сознание России внутренне противится «золотому богу» («от трудов
праведных не наживешь палат каменных»). Как
раз по
этой причине власть денег перманентно раскалывает нашу национальную
элиту на
«прагматиков» и «традиционалистов», причем первые норовят играть по
чужим
(прежде всего американским) правилам, что заведомо обречено на
поражение, а
вторые подчас вообще не знают, что делать со Святой Русью в ХХI
веке. Если всеобщая продажность – особенно в форме
олигархической круговой поруки, «банкократии» – продлится еще
лет десять, то к 2020 году «дорогие россияне»
продадут кресты на куполах,
звезды на башнях и разойдутся допивать оставшуюся у них водку, а их
территорию займут
другие, более жизнеспособные народы. Для достижения национального
консенсуса
нашей стране нужны гораздо более высокие энергии, чем для тех
социокультурных
организмов, которые вот уже лет триста – с эпохи Просвещения – всерьёз
не
заботятся ни о чем, кроме своего благополучия. И по такому принципу
хотят
управлять миром.
Тягло государства
Итак, хозяйственно-экономическая
сфера в России никогда не была – и не
является до сих пор – реальным центром национальной
общественно-политической и
тем более духовной силы, хотя те или иные периоды нашей истории можно
охарактеризовать как попытку закрепления
подобного центра в масштабе всей страны. Если проследить другие способы
размещения «корня власти» в России, то придется признать, что таким
корнем у
нас не стали ни культура, ни даже государственность как таковая.
Известно, что
святая Русь не пережила Возрождения, Реформации и Просвещения в той
аутентичной
форме, в которой это происходило в Европе – именно по этой причине
культура и государственность
являлись у нас скорее разновидностью духовного (идейного) производства,
чем
собственно интеллектуально-знаковым или юридическим механизмом.
Отечественная
культура не сконструировала для себя «науки для науки», «искусства для
искусства» и «политики для политики», оставаясь
вплоть до ХХ века чем-то вроде религиозно-революционного ордена.
То же
самое в принципе происходило и с идеей державности на Руси. И
петербургская
монархия, и даже советский национал-большевизм выступают в нашей
цивилизации
как разновидности идеократии,
то есть как превращенные формы
энергии её духовного ядра. Особенно выразительно это показала советская
власть
в России, облекавшая себя в марксистские
(материалистически-экономические)
одежды, но восходящая по своим истокам к квазирелигиозной идеологии
«земного
рая». Правда, в отличие, например, от протестантской «американской
мечты», в
Советской России не столько бедных хотели сделать богатыми, сколько
именно
богатых опалить пламенем мирового пожара. Не складывается на Руси
самоупоенное
бюргерство – хоть лоб расшиби. Как шутил в 1918 году Андрей Белый, в
стране
победившего материализма первым делом исчезла материя…
Наиболее радикальный проект
перестройки отечественной цивилизации был задуман и частично
осуществлен на
наших глазах, в ходе переворота 1991–1993 годов, когда сформированная
Горбачевым-Ельциным и их окружением «ликвидационная команда» отменила не только Советский Союз, но и
вообще всякую онтологически укорененную власть в стране, передав
управление шестой
частью света переродившейся партноменклатуре в союзе с теневым
капиталом
(отечественный вариант демократии). Возникла так называемая
«семибанкирщина»,
занятая в основном продажей национальных природных ресурсов за границу
(и
переводом туда же вырученных от этой операции капиталов). Ельцинизм
трудно
описать какими-либо корректными экономическими, правовыми и тем более
ценностными категориями – страна чудом
удержалась на краю пропасти. По существу, точка отсчета «россиянской»
власти
находилась в 90-х годах ХХ века не только за границей (буквально за
рубежом)
духовно-языкового ядра, но и за пределами всех естественных оболочек
русской
цивилизации – скорее всего, где-то в интеллектуальных полях «новой
Атлантиды».
Наши либералы строили на этом все свои
расчеты – однако снова ошиблись.
Православно-русская
цивилизация обладает запасом прочности, воспроизводя свою коренную
структуру
заново после каждого исторического
погрома, будь то нашествие Батыя,
Наполеона, Гитлера, или какая-либо внутренняя смута. Так происходит и
сегодня,
в начале ХХI века. Переворот 1991–1993
годов и даже распад СССР не вылился в
«цветную» революцию в России, оставшейся, в отличие от Грузии или
отчасти
Украины, в собственном цивилизационном пространстве-времени, не
променяв его на
периферию чужого ценностного хронотопа.
Опыт московского царства, петербургской империи и советской державы не
пропал
для русского народа даром; как сказал бы
Гегель, это были сущностные формы исторического осуществления русской
идеи,
сформировавшие сознание и ещё больше подсознание русского человека. Не надо ничего выдумывать, надо только
прислушаться к
самим себе. Практически, применительно к
современной государственности, это означает:
Конечно,
партий в Думе может быть и больше, но все они должны исходить в своей
деятельности в конечном счете из одного мировоззрения –
национально-патриотического. Если
называть вещи их именами, это и была бы подлинная российская
(нелиберальная) демократия,
сочетающая в себе практические – геополитические, военные,
хозяйственные – интересы с тем
духовно-государственным
идеалом, благодаря которому Россия сохраняет себя уже
больше тысячи лет.
Чтобы преодолеть
последствия либеральных экспериментов над
страной, русскому народу в очередной раз
придется выделить из себя особый слой
служилых людей – ответственных и образованных государственников, которые возьмут на свои плечи тяжесть
работы с инновационными технологиями Запада с позиций национального
ценностного
выбора. В таком социальном пространстве и должна формироваться
российская
буржуазия, ориентированная на внутренний рынок и державную поддержку, а
не на
«крышу» из Вашингтона или Брюсселя. Это трудная задача, но она в
принципе
выполнима, что подтверждает как опыт
реформ Петра Великого, так и отчасти опыт Советского Союза. Зло
не в
деньгах самих по себе – зло во власти денег. Зло не в компьютере – зло
в подмене
подлинной жизни её электронной симуляцией. Зло не в общении народов –
зло в
глобальной американизации мира, которая вежливо называется новым
мировым
порядком. Зло не в самом по себе налоговом номере – зло в той
манипуляции
людьми, ради которой может быть (но может и не быть) использован этот
номер.
Скипетр царя
Одним из существенных
отличий православно-русского культурно-исторического типа является
отсутствие соглашательства (компромисса) между
религиозными полюсами жизни: Россия как соборная душа хочет жить не от
греха, а
от святости. В отличие от Запада русская духовность делит мир не на три
(рай –
мир – ад), а на два (рай – ад), а все земное как бы растянуто между
божественным и бесовским; особенно то касается богатства, власти и
культуры.
Духовная вертикаль, как, впрочем, и европейско-азиатская горизонталь
русского
сознания, по этой причине всегда имеет некоего «темного спутника» в
виде
мозаичной, невыстроенной, пренебрегаемой поверхности повседневного
существования, служащего как бы гарантом земного неблагополучия России,
ее
нежелания и неспособности удобно
устроиться на земле («странничество»). «Евангелие процветания»
по-русски звучит
неприлично, вроде «христианского блуда». Отечественные «капиталисты» –
от
Чичикова и Штольца до нынешних компрадоров – всегда представляли
капитал именно
как силу мировой похоти («оргон»), вожделеющей телесного обладания
сотворенной
Богом вселенной...
Из всего сказанного
вытекает, что Россия, быть может, вообще не способна к республиканскому
строю:
на протяжении всей своей истории она колебалась между самодержавием и
самозванством
(диктатурой); в настоящее время наиболее опасна власть экономической
мафии
(олигархат). По-видимому, наилучшей общественной формацией для России
является православная народная (соборная) монархия с
открытым сословно-корпоративным устройством государства и широким
народоправием
земли (земщина). Только такое социальное устройство, в принципе, в
состоянии справиться с антиномичностью русского душевного строя, где
истина,
собственность, власть постоянно располагаются на рубеже света и тьмы,
«правого»
и «левого» и потому чреваты историческим оборотничеством (тем или иным
видом
«земного рая»). При этом было бы глубокой ошибкой трактовать подобные
соблазны
и подмены как сущностное отступление от богочеловеческой
историко-культурной
харизмы, как бесповоротное предательство Христа. Весь парадокс русской
истории
может быть выражен так: она представляет
собой не отступничество безбожника, а испытание верующего человека[1].
Господь попускает зло на Святой Руси, собирая свою жатву блаженных и
исповедников. И раскол XVII века, и петровский «парадиз», и отречение
от
престола последнего миропомазанного Царя – лишь вехи на этом пути. Петербургская монархия (несмотря на все
усилия последних православных самодержцев) не смогла оградить русский
народ от
власти капитала, после кратковременного торжества которого он был
сметен
вместе с остатками царской власти и культуры – этой, по слову
митрополита
Антония (Храповицкого), единственно дружественной народу власти и
культуры. Во
всяком случае в конце XX века ясно, что русская цивилизация требует
иной
формулы, чем европейская, индийская, китайская или американская, и
потому
нынешняя (уже вторая) попытка построить капитализм (банкократию) на
православно-эсхатологической почве России может привести лишь к
всеобщей
цинизации ее жизни, что чревато серьезной опасностью для всего мира.
В начале XXI века Русь
продолжает
разрываться между Духом, мечом и золотом. Уже само наличие такого
выбора
говорит о том, что наша национальная история еще не закончилась.
Следует при
этом подчеркнуть, что в каждом из трех указанных вариантов выбора
решающий
русский ответ окажется ответом в отсветах эсхатологического огня: иначе
Русь
просто не умеет. Если Россия выберет золото, она (и вместе с ней мир)
погибнет
от цинизма: мафия с атомной бомбой в руках. С другой стороны, если Русь
выберет
меч (все равно, красного или желтого оттенка), она рискует повторить
судьбу
германского оккультного рейха, мистифицировавшего силу и
материализовавшего
безблагодатную холодную мистику...
В любом случае выбор
между американизированным «мировым сообществом» и обветшавшим красным
мавзолеем
– это ложная альтернатива для России. В конечном счете есть основания
надеяться, что она не выберет ни того, ни другого. Формирование
русского
государства может быть реально ориентировано только на иерархическую
организацию, в которой народ («земля») внутренне
связан с православной верой и основанной на ней монархической
державностью власти. Проще говоря, гражданские
сословия, хозяйственные классы и политические партии необходимо
объединить единой
общенародной целью, и уже отсюда выводить их права и обязанности по
отношению
друг к другу и целому. Всякое иное устроение русской жизни чревато
цинизацией и
загниванием всего общественного организма: утрату духовных источников
не
удастся восполнить никакой пропагандой. Нынешние демографические,
алкогольные и
прочие «ямы», в которые поочередно падает русский человек, связаны как
раз с
отсутствием смысла жизни в условиях всеобщей продажности рыночной
цивилизации.
Кстати, защита от этих угроз может придти только со стороны,
обратившейся к
народу Верховной власти. В свое время К.Н. Леонтьев писал о том, что
сами пороки наши – всем известные
экзистенциальные
недостатки русского человеческого типа
как такового – требуют в качестве компенсации именно царской (или, по
крайней
мере, авторитарной) власти. Человеку нужен хлеб, но не хлебом единым
жив
человек. Обществу нужны деньги, но нет ничего опаснее для России, чем
власть
денег.
Мыслимое
будущее
Перед
современной Россией
– Третьим и последним Римом – стоит гигантской сложности задача –
сохранить и
упрочить православную цивилизацию в нехристианском (и частью
антихристианском)
глобализирующемся мире. Против этого будут многие –
«оранжевые», «красные», «голубые»… Чтобы преодолеть реальные и
виртуальные
«марши несогласных», российскому государству придется опереться на
такие
аргументы, перед которыми окажутся бессильны все чернокнижники, вместе
взятые. Человек
(как и цивилизация) – это то, во что они
верят. В случае России предметом веры могут быть только православные
духовные
ценности, осмысленные как высшие национальные критерии и цели. Быть
знаменитым
некрасиво; ещё более отвратительно быть миллиардером среди нищей
страны. Точно
также самодержавие как принцип не должно заслонять того факта, что
держится оно
только доверием народа, чувствующего в его носителях – и прежде всего в
олицетворяющем его монархе – Божью руку.
Понятно, что менять всё это каждые четыре года (как того требуют
прописи
либеральной демократии) было бы чистым безумием. Материальное золото и
державный меч должны находиться в России под знаком Креста, иначе в один прекрасный день они будут
сметены народом в ничто, что уже и происходило неоднократно в ХХ веке.
Конечно,
чтобы
осуществить на деле всё вышесказанное, России потребуется вождь
(общенациональный лидер) и поддерживающий его в главном патриотический
правящий
слой. От псевдодемократии через власть
национально-ориентированной элиты к законной православной монархии –
таково
стратегическое направление движения современной России. Наиболее
значительная заслуга В.В. Путина и его
окружения состоит в том, что в начале ХХI века они
решились на
радикальное укрепление государственной вертикали в том состоянии народа
и страны,
которое имеет место на сегодняшний день. Как выразился однажды Сталин,
других
писателей у нас нет, и В.В. Путин фактически повторил этот аргумент,
когда
объяснял перед последними думскими выборами, почему он возглавил
«Единую
Россию». Путин и его команда как бы подхватили страну на краю
спекулятивно-олигархической пропасти (то есть превращения её в мировую
«дойную
корову»), заставив хозяев этой социальной
бездны хотя бы отчасти работать на государство, подобно тому, как в свое время былинный Микула Селянинович
запряг в плуг самого Змея Горыныча. Медленно, но верно процесс пошел,
патриотическая часть элиты обрела в нем свое национальное дело, и даже
финансисты-прагматики подались в губернаторы и мэры, осуществляя
известное в
нашей истории «воеводское кормление»: как говорится, не надо жадничать,
надо
делиться.
Следует
подчеркнуть, что
речь идет не о какой-то проектируемой утопии, а о простой констатации
фактов. Россией
правят духовные энергии, нравится это кому-либо или нет. Так или иначе,
под
одними или другими названиями, они пробивают себе историческую дорогу.
Теоретически
говоря, это означает, что в нашей стране постепенно, с зигзагами и
отступлениями, но всё же восстанавливаются традиционная для неё
иерархия
креста, меча и золота. Государственность необходима – и даже в
определенном
смысле священна – если она направлена на нечто более высокое, чем она
сама. В
противном случае она рискует оказаться чем-то вроде гоббсовского
Левиафана или
ницшеанского «самого холодного из чудовищ». Спора нет, государству
трудно в ХХI
веке: со всех сторон его теснят разного рода сетевые сообщества,
транснациональные корпорации, «неправительственные структуры» и т.п.
Абсолютную,
тотальную государственность мы проходили при Петре и при Сталине: на то
были
свои исторические причины. Впрочем, и сейчас положение России не легче
– нынешняя РФ фактически существует в
границах ХVII
века.
Чтобы отвечать за
такую сложную страну, верховная власть
должна располагать соответствующими рычагами управления, реализующими в
практическом социальном действии
энергетику цивилизационного
основания (ядра). Политическому
классу Российской Федерации необходимо сохранить сам принцип
государственности,
опертой на духовную власть – Церковь – в союзе с национально
ориентированной
буржуазией. Это единственно возможная
в посткоммунистической России стратегия, нацеленная на дальнейшее
существование
и укрепление страны. Русские патриоты и
верховная
власть обязаны найти друг друга: иного им не дано. Идеальных людей, и
особенно
идеальных правителей, не бывает – тем более надо поддерживать
органичные для
русской цивилизации стороны их деятельности. Среди наших правящих элит
появились патриотически-мотивированные сегменты, причем произошло это
без
каких-либо внешних (например, военных) катаклизмом или внутренних
политических чисток. Что
касается ярости «свободолюбцев» – она
вполне в стиле их «игры на понижение», будь то политика или искусство: даже намек на восстановление
вертикали русского бытия выводит их из себя.
В октябре
2009 года в
электронных и печатных изданиях была опубликована программная статья
президента
Д.А. Медведева «Россия, вперед», представляющая собой тезисное
изложение
проекта всесторонней модернизации страны в ХХI веке. Выше уже кратко говорилось о том, что любая
модернизация – что в Европе, что в России – это «палка о двух концах»,
которая
одними своими достижениями (научными, художественными, техническими)
делает
жизнь человеке богаче и безопаснее, а другими – отдаляет его от Бога, превращая мир в подобие расхристанного
и абсолютно безнравственного супермаркета. Потребительская цивилизация,
вступившая
в свою заключительную гедонистическую фазу – вот что такое современный
модернизированный «золотой миллиард». Для того, чтобы России избежать такой судьбы, ей прежде всего
необходимо оставаться верной себе –
своему метафизическому и мистическому предназначению. Активные политики
нынешнего
либерального призыва уже вовсю используют лозунг модернизации страны в
собственных
целях. Вот характерный заголовок газетной статьи на эту тему:
«Модернизация
невозможна без политической конкуренции». В приведенной формуле
содержится по
меньшей мере двойная ошибка: во-первых, все русские модернизации (что
при Петре
Великом, что при Александре Освободителе, что при Сталине) проводились
по
инициативе и под контролем жесткой верховной власти; во-вторых,
известно, что
происходит на Руси, когда такая власть достается любителям
неограниченной
политической конкуренции (например, в феврале 1917 года). Наши умные
политики-либералы никак не понимают (а скорее, не хотят понять), что
Россия –
не Германия и не Америка, что в ней почти нет пресловутого «среднего
класса»
обывателей-буржуа, которые в «цивилизованных» странах при всех режимах
голосуют
исключительно за свое процветание. Стремясь навязать ей западные формы
политико-экономического устроения – состязательную многопартийность,
разделение
властей, рыночное управление наукой и культурой и т.п., они ставят под
удар не
только свое Отечество, но и весь остальной мир. Окончательный развал
ядерной
державы, раскинувшейся от Тихого океана до Атлантики
может привести к непредсказуемым последствиям.
Предвидя
возможные
вопросы и возражения, хотелось бы подчеркнуть, что автор имеет в виду
не
какую-либо утопию «нового прекрасного мира», где весь народ опять
целиком
воцерковится, возродятся общезначимые духовно-государственные
авторитеты, и на
Красной площади Москвы повторятся символические «шествия на осляти» ХVII
века, когда православный царь водил под уздцы коня, на котором восседал
российский патриарх. Разумеется, Богу всё возможно, однако,
восстановление
монархии в обозримом будущем предстает скорее как чрезвычайный и, в
сущности,
революционный акт, вызванный условиями мировой цивилизационной
катастрофы, о
которой сказано выше, и в которую на наших глазах вползает (где
открыто, где
незаметно) всё постхристианское человечество. На сегодняшний день уже
19
(девятнадцать!) стран мира обладают – либо готовы обладать – атомной
бомбой, а
даже незаряженное ружье раз в жизни стреляет. Нескольких ампул
биологического яда
достаточно, чтобы в одночасье уничтожить
любой мегаполис…
На протяжении веков – в том числе и двадцатого
столетия – Россия служила «удерживающим» центром евразийского материка,
причем
как в духовном, так и в геополитическом смысле. В результате работы
антихристианских сил (антицеркви) эта миродержавная роль у ней сейчас
отобрана,
и никто больше «не держит щит меж двух враждебных рас монголов и
Европы».
Дальний Восток и Приамурье на четверть уже заселены китайцами,
фактически там
формируется некий неслыханный китайско-русский «химерический» (Л.Н.
Гумилев)
этнос. Однако Россию так и не удалось сделать буржуазной страной, где
тела и
души продаются по строгим юридическим правилам. Теперь, через 25 лет
«реформ»
уже всем ясно, что она отказалась стать «новой Америкой» или
коммуно-капиталистическим
Китаем – Господь готовит для неё другую судьбу. Своим крестным
страданием –
метафизическим неумением и нежеланием комфортабельного жизнеустроения
на этой
грешной земле – Россия уже сейчас взрывает благополучие буржуазного
мира. И за
это её ненавидят «новые» и «старые» мировые обыватели всех цветов кожи.
Как
предсказывали старцы, Россия может удостоиться православной монархии в
конце
истории, на последние апокалипсические «полчаса», а там – как Бог даст…
В
заключение выскажу всё же осторожный оптимизм
по поводу ожидающего нас будущего. В свое
время многие советские граждане
умилялись пачке американских сигарет с
фильтром. Сегодня, я полагаю, даже фанаты потребления убедились, что
либеральная
демократия – это политическая ловушка для народа от имени самого
народа; что
национальные и духовные ценности важнее классовых различий; что русские
заводы
работают и русские ракеты летают не столько за деньги, сколько за идею.
Русскому человека нужна Верховная власть не
потому, что он
«раб», а потому, что в глубине души он хочет служить чему-то более
высокому,
чем комфорт, 200 сортов колбасы, гей-парады и т.п. Рай на земле – это
выдумка
идеологов новоевропейского прогресса, начиная с Реформации (возврат от
христианства к иудейству) и Просвещения (философия либерального
гедонизма).
Запад поверил в эти сказки, по существу перестав быть христианской
частью света
(страна «happy
end»). Россия,
со своей
стороны, до сих пор живет мыслью, что власть и культура в государстве должны исходить не от грешной «одинокой
толпы», а от Бога. Вопреки потугам всевозможных инженеров и каменщиков
человеческих душ, она до сих пор помнит, что блаженны изгнанные за
правду. «Внутренним» русским западникам
(«внутренним
эмигрантам») не стоит надеяться на скорое – или не очень скорое –
превращение
России в банальную европейскую «политическую нацию». Тело России
действительно
болеет, но дух ещё жив. Как заметил в свое время В.С. Соловьев, идея нации заключается не в том, что она сама
думает о себе во времени, а в том, что Бог думает о ней в вечности. Вся
история России – включая катастрофический ХХ
век – свидетельствует о божьем
замысле святой Руси, а не о России
язычески-самодовольной. Тому, кто не хочет или не может этого понять,
придется навсегда забыть Третий Рим.